Людовик XV и его эпоха - Александр Дюма

Многие из этих дам и кавалеров приобрели славу истинных артистов. Ла Вальер отлично исполнял роли градоначальников, герцог Дюра – «Блезов», госпожа де Бранка – мельничих, а маркиза Помпадур – Колетт. Клермон д'Амбуаз, Куртанво, Люксембург, д'Ажан и Вильруа превосходно пели. Наконец, де Гесс, де Куртанво, Беврон и Мельфор восхитительно танцевали.

Герцог ла Вальер был директором этой знаменитой труппы.

В 1748 году приказано было выстроить зал для личных удовольствий Людовика XV, или, лучше сказать, маркизы Помпадур.

В продолжение этого времени народ, о котором совсем забыли и о котором вспоминали лишь тогда, когда речь заходила о налогах, сняв мало-помалу с Людовика XV имя Возлюбленного, начинал роптать. Мы остановимся на этом ропоте, потому что это было началом грозы, которая должна была разразиться впоследствии.

1748 – 1756.Истощение финансов. – Жалкое состояние флота. – Г. де Руйллье сменяет г. де Морпа. – Г. де Майю. – Дело об имуществе духовных лиц,. – Бракосочетание маркизы Буффлер с герцогом Люксембургским, – Военное дворянство. – Смерть графа Маврикия Саксонского. – Учреждение военного училища. – Рождение герцога Бургундского, – Маркиза Помпадур. – Маркиз Мариньи, ее брат. – Олений парк.

Последняя война ясно показала, в каком жалком положении находился французский флот, приведенный в такое цветущее состояние Кольбером и оставленный в таком пренебрежении министром Флери. Г. де Морпа, на которого пала ответственность за это несчастие, или, лучше сказать, на которого пало обвинение за сочинение одного четверостишия против фаворитки короля[21]

,сдал морское министерство г. Руйллье. Между тем и добросовестный Орри, выжимавший у кардинала Флери по копейке до двенадцати тысяч ливров, которые он давал королеве на уплату ее богоугодных долгов, показавший в начале Фландрской войны, что в казне имеется восемьдесят миллионов для поддержания чести Франции, с истощением казны и будучи притом притесняем фавориткой, вышел в отставку, передав место свое г. де Машо д'Арнувилю.

Машо, сделавшись министром, находился в таких же затруднительных обстоятельствах, как и Орри; затруднительность для него была еще даже больше, потому что с каждым днем вспомогательные средства становились меньше, а нужды возрастали более. Надобно было уплачивать государственный долг, восполнять дефицит; а между тем народ был так разорен, что не было никакого средства привести в порядок финансы. И потому Машо решился прибегнуть к духовенству, дворянству и государственным чинам провинций, которых настоящее богатство не приведено еще было в известность.

Эти сословия сохранили старинное право самим на себя налагать налоги и платить королю в виде добровольного дара сумму, которую они имели до сих пор право распределять между собой по своему благоусмотрению.

Итак Машо, находясь в этих затруднительных обстоятельствах, послал в парламент для внесения в роспись указ о налоге двадцатой части доходов с каждого дома и всякой другой недвижимой собственности.

Парламент, получив этот указ, обратился к королю с жалобой. Но король вместо всякого ответа приказал парламенту принять указ, и парламент внес его в свою роспись. По принятии этого указа король потребовал займа в пятьдесят миллионов; парламент снова обратился к королю с жалобой; но несмотря на это, король приказал и этот указ о займе внести в роспись, что и было исполнено.

Эти два указа произвели всеобщее неудовольствие. Указ о двадцатой части доходов с недвижимой собственности не нравился дворянству, духовенству и государственным чинам провинций. Указ же о займе пятидесяти миллионов был тягостен для народа.

Эти неудовольствия обнаруживались в разных видах в течение времени с 1750 по 1756 год. К этому общему взгляду мы присоединим некоторые частные подробности, дополняющие историю этих шести лет.

Одно из частных событий, наиболее забавлявшее двор своей оригинальностью, было неожиданное бракосочетание герцогини Буффлер с герцогом Люксембургским. 28 июня Людовик XV был в Бельвю у маркизы Помпадур; герцог Люксембургский приехал туда же просить его почтить своей подписью контракт, содержавший в себе условия вступления его в брак с герцогиней Буффлер.

Буффлер, овдовевшая три года тому назад, явилась при дворе в 1734 году; она сделалась придворной дамой около того времени, как Людовик XV разошелся с королевой; будучи любезна, очаровательна, прелестна, она вскоре заняла видное место в бесчинном обществе Шуази.

Г. де Трессан песней своей прибавил новую знаменитость этой уже весьма замечательной знаменитости. Песня г. де Трессана начиналась следующим куплетом:

Quand Boufflers parut a la cour,

On crut voir la mere d'Amour,

Chacun s'empressait de lui plaire,

Et chacun 1'avait a son tour.

Когда Буффлер явилась при дворе,

Все ею, как Венерой, любовались,

Вельможи все ей нравиться старались,

И всякий с ней бывал наедине.

Маркиза Буффлер певала эту песню наравне с другими; только, дойдя до последнего стиха, обыкновенно говорила:

– Право, не помню, как дальше.

Скажем теперь, каким образом устроилась эта свадьба, которую хотели праздновать на другой день.

За несколько дней перед тем г-жа де Буффлер, соскучившись вдовством, которое, впрочем, она замечала менее, чем всякий иной, приехала к герцогу Люксембургскому, который давно уже был ее обожателем.

– Г. маршал, – сказала она, входя к герцогу, – в эту ночь мне пришла в голову одна мысль.

– Какая, герцогиня?

– Та, что вам надобно на мне жениться.

– К чему это? В том положении, в каком мы находимся, мне кажется, что мы давно уже вступили в супружество.., или почти что вступили.

– Это правда; потому-то я и предлагаю вам на мне жениться не для этого, а для того, чтоб называться маршальшей; титул благообразный.., он мне нравится; притом же если вы мне дадите этот титул, то и я вам дам другой; если вы сделаете меня маршальшей, то я вас сделаю начальником гвардии.

– Э! Что же вы не сказали мне этого сразу, любезная герцогиня! А когда же контракт?

– Я приеду к вам сегодня вечером с моим нотариусом.

– Итак, сегодня ввечеру?

– Сегодня ввечеру.