Посох для чародея - Сергей Джевага

Время замедлилось на один краткий миг. Я ясно увидел лица всех людей в толпе: удивленные, радостные, испуганные. Да, для них это просто зрелище. Какой-то дурак решил зарубить другого дурака. А тот — дважды, трижды идиот! — мог бы отсидеться за спинами стражей закона, но в голову ударила блажь, решил показать доблесть. Я видел: неподалеку стоит мрачный Патрик, в глазах жалость и скорбь, он яростно теребит тонкие щегольские усики, рука то и дело сжимает рукоять меча. Оно и понятно: долг вроде бы требует защищать меня, а благоразумие призывает сохранить жизни своих подчиненных. Вот в толпе мелькнуло испуганное лицо его жены — похоже, она что-то кричит, вроде бы умоляет. Потом звуки отдалились от меня и слились в неясный гул. В целом мире остались лишь я, Шед и бликующие в свете фонарей клинки.

Темно. Драться будет трудно. Тени и свет сливаются в неразличимую круговерть, в глазах рябит. Шеда это наверняка не смущает, он-то привык биться в разных условиях: в свете пожарищ, на узких мостках, в воде… А мне страшно. Руки трясутся, ноги подгибаются, в горле пересохло. В нашем уютном благоустроенном мире не бывает опасностей, люди не дерутся меж собой, дабы очистить запятнанную честь, максимум — за деньги, ради наживы. Но это происходит так тихо, что обыватели даже не замечают ничего в своей ленивой полудреме. Ведь легче нанять убийц, пусть они делают грязные дела. А чтобы самому взяться за меч — ни-ни: меч — украшение, мода, символ мужественности. Но уж никак не оружие. Обидел сосед? Нет, я не пойду и в морду ему не дам, лучше обращусь с иском в магистрат, дам взятку. И отсужу дом, деньги, красавицу жену… А если хочешь потешиться, показать силушку и удаль, то иди в трактир, нажрись до зеленых белочек и дай в глаз другу-собутыльнику. Сразу полегчает, а наутро в кругу знакомыхх можно хвастаться синяками и сочно, во всей красе, живописать великую битву. Вот за это нас и презирают гордые гномы: за то, что вырождаемся, становимся мягкотелыми, ленивыми, теряем честь и совесть. Сами-то мы, конечно, бросаемся совсем другими словами — «цивилизация», «культура», «гуманизм». Еще несколько десятилетий, и Свободные Земли легко будет завоевать. Да, у нас есть техника, есть диковинное для жителей остальных стран оружие, очень мощное. Только нет сильных духом людей. А это главное.

Я глубоко вздохнул несколько раз: воздух свежий, холодный, обжигает легкие. В голове немного прояснилось. Вот обломаются господа гномы и Ледышка с Цыплаком, подумал я с нервным весельем, когда узнают, что меня уже убили без них. Да и Логану придется самому с големом разбираться, назначать кого-то другого.

— Начали! — решительно выдохнул я и рванулся на встречу рыцарю.

Резкое движение отозвалось тянущей болью в нетренированных мышцах, оглушительно хрустнули суставы. Я нанес косой удар сверху вниз и постарался уйти и сторону, с линии атаки рыцаря. Но меч ушел в пустоту рассек воздух. Шед просто сделал шаг в сторону и неуловимым движением клинка отбил мой меч. Я по инерции пролетел вперед, споткнулся и едва не рухнул на мостовую. Уже и сам понял, что двигаюсь слишком медленно, неуклюже и тяжеловесно. Каждую секунду я ждал, что обжигающе холодное лезвие войдет мне в спину. Быстро развернувшись, я поднял меч в оборонительную позицию. Но рыцарь и не думал нападать, он с улыбкой ждал, пока я приду в себя.

Я нахмурился: гад делает поблажки, издевается. Он стал медленными шагами приближаться на расстояние удара. Холодная молния сверкнула в темноте, я отшатнулся, но каким-то чудом успел выставить перед собой меч. Громкий звон оглушил меня, пальцы тут же онемели, начали разжиматься. Я отскочил назад, опять увидел блеск клинка, вновь подставил меч. Суставы и спязки заныли, даже захрустели. Рыцарь лупил мечом, как кузнец по наковальне. Я отмахнулся, попробовал контратаковать, но опять разрубил лишь воздух.

Сквозь туман в голове я отмечал: меч Шеда длиннее, он пользуется этим, не подпускает меня на короткую дистанцию, где неудобно ворочать такой оглоблей. Бьет издалека, клинок порхает, словно бабочка, легко отражает мои неуклюжие удары, отвечает жестко и сильно. Приходится каждый раз подставлять свой меч, принимать удары. Но они настолько мощные, что меня каждый раз отбрасывает в сторону, я с трудом держусь на ногах. В темноте не видно молниеносных ударов, только смазанные блики. Пока меня спасает лишь чудо.

Прошло не больше минуты боя, а я уже выдохся. Дышал с хрипами, кашлял, плевался. Пот тек по лбу, заливал глаза, капал с кончика носа. Рубашка прилипла к спине, противно елозила по коже. Рук и ног я уже не чувствовал, тело ломило, хотелось опуститься на прохладные камни и умереть. Боль от удара меча будет недолгой.

Я упрямо стиснул зубы, почувствовал, как под кожей ходят желваки. А вот фиг тебе! Не упаду, не опущу руки! Вялая злость вползла в душу: на ярость просто не осталось сил. Пальцы крепче сжались на рукояти меча. Я мотнул головой, прогоняя усталую одурь, стряхнул капли пота и словно откуда-то издалека услышал собственное рычание.

Метнулся вперед из последних сил, взревел, словно раненый бык, стал отчаянно наносить удары. Разум отключился, тело двигалось за счет злости и полузабытых навыков, но пока не подводило. Четко, как на занятиях, сделал обманный выпад в ноги противника. Шед не купился, но шаг в сторону сделал. Я провел быструю серию — сверху вниз, потом сбоку, обманный финт, опять сбоку, коварный удар снизу вверх. Рыцарь двигался мягко: где увернется, где отобьет, стараясь пустить мой меч вскользь, чтобы я повалился вперед, подставил незащищенную грудь. Я заорал, крутанул меч над головой, пошел на него, уже не заботясь о защите. Обрушил град ударов, стараясь подойти ближе, на длину своего клинка, по рыцарь грамотно уходил в стороны, неожиданно контратаковал, опять защищался.

Иногда я мельком замечал, как беснуется толпа, как из мэрии бегут обеспокоенные гости, вливаясь в общую массу. Стражники едва сдерживали напор тел, кряхтели, щитами и копьями теснили зевак прочь. Краем глаза увидел Патрика, но в темноте его лицо было не рассмотреть. Он стоял, сжав кулаки и дрожа как на лютом морозе. Из толпы вырвалась Лора, бросилась к нему. Патрик обнял жену, прижал к себе, а она что-то выкрикивала, колотила маленькими кулачками в его широкую грудь, плакала.

Глаза Шеда поблескивали во тьме. Видно было: он удивительно спокоен, лицо отрешенное, ни один мускул не дергается. Движения все такие же легкие, хищные. По сравнению с ним я сам себе казался неповоротливым и медлительным троллем, который мечом орудует, как простым бревном. Он же угадывал каждое мое движение, каждый выпад по тому, как сокращались у меня мышцы, и всякий раз уходил от удара. Уже давно мог бы разрубить надвое, с таким мечом это просто, но почему-то тянул, выжидал.

Перед глазами у меня сверкнуло, в последний момент я все же успел пригнуться, прыгнул на рыцаря с занесенным над головой мечом. Его тяжелый клинок ушел далеко в сторону, он не успевал закрыться. Я победно закричал, подумал: сейчас проткну воина и дело с концом. Hо Шед отступил, мой меч скользнул по его наплечнику, и выбросил левую руку вперед. Яркая вспышка разорвала мир напополам, дикая боль ожгла мне лицо. Закованный в железо кулак врезался в мою челюсть с силой стенобитного тарана, едва не выбив зубы. Меня приподняло над землей и отбросило прочь. В спину ударили острые камни мостовой, дыхание со всхлипом и каким-то противным подвыванием вылетело из груди. Еще один удар, острая боль в затылке, и мир померк.