Телохранитель для дочери друга - Стелла Кьярри

не могу работать, когда происходит рецидив. В тот день я была на приеме у врача, делала уколы.

– Егор знал?

– Нет. Я боялась сказать о своей болезни, потому что тогда меня точно бы уволили… а этот порошок хорошо снимал боль. И я могла продолжать работу.

– Понятно. Поэтому ты так странно ходишь?

– Даже когда нога не болит, я по привычке ставлю ее так, чтобы облегчить возможную боль, – признается девушка.

– Вернемся к Рите. Почему она хотела от тебя избавиться?

– Потому что я… узнала ее тайну. В тот день мы с Амалией вернулись с прогулки раньше обычного. Маргарита была в доме не одна. Ее прижимал к стене какой-то мужчина. Он распускал руки, трогал ее… Мне стало ужасно неловко и очень обидно за Егора Алексеевича, и я убежала.

– Рита приводила домой любовника?! – щурюсь. Не думала, что она пала настолько низко.

– Ты запомнила его лицо?

– Нет. Но зато отчетливо помню ее лицо, когда она увидела нас.

– Она угрожала тебе после этого?

– Да. Говорила, что если только открою рот и хоть слово скажу Егору, то она уволит меня с такими рекомендациями, что больше никогда не смогу устроиться на работу.

– Что было дальше?

– Я ответила, что не хочу вмешиваться. Но и прикрывать ее не стану.

– И после этого в твоей сумочке нашлось кольцо Риты?

– Верно. Был скандал, но Егор Алексеевич встал на мою сторону, – тихо говорит Марина. – Он сказал, что это случайность, что скорее всего, Амалия стащила с полки блестящее украшение, когда перед сном играла с отцом в их спальне.

– Рита кричала, билась в истерике, но так и не добилась моего увольнения. В тот вечер они сильно поссорились и даже спали в разных комнатах. Я чувствовала себя виноватой, но что могла сделать? Мне нужны были деньги, да и к малышке привязалась. Поэтому я надеялась, что все уладится, убедила себя, что не видела ничего подозрительного и начала избегать Риту. Но дальше все стало только хуже. Она решила, что я выложила Егору информацию про ее любовника, поэтому он и встал на мою сторону.

– Она сказала тебе об этом?

– Да. Поэтому я сделала вывод, что если все так серьезно, то нужно набраться смелости и уйти самой, пока меня не уволили по милости Риты. К тому же у меня усилились боли. После визита к врачу я собиралась поговорить с Храмовым, признаться, что из-за болезни планирую уволиться. Предупредить, чтобы искали новую няню. Но… он сказал, что ему некогда со мной разговаривать, передал мне дочь и Ильдар увез нас домой. А вечером Егор Алексеевич уже не вернулся.

Меня передергивает от ее признания. Он не хотел умирать! Марина не собиралась мешать Рите. А Рита? Встречалась с любовником, плела интриги и мечтала избавиться от случайного свидетеля?

– Хорошо. Теперь мне многое стало ясно, – Владимир встает со стула и указывает мне на дверь.

– А я? Что теперь со мной будет?

– Я пришлю адвоката. Расскажи ему все то же самое и жди. Если все было так, как ты говоришь, то тебя отпустят.

– Спасибо.

– Пока не за что. Лучше бы ты сразу призналась во всем.

Марина снова начинает плакать. Мне жаль ее, но Вова обещает, что она под присмотром и ей ничего не угрожает.

– Что теперь?

– Я поеду к Рите. Но без тебя. Прости.

Отворачиваюсь, обнимая себя за плечи.

– Рус отвезет тебя домой.

Молчу.

– Эй. – притягивает меня к себе, на глазах у охранника. – Давай доведем это дело до конца. Ладно?

– Хорошо. Надеюсь, это последний раз, когда ты будешь с ней общаться. Я ненавижу ее настолько сильно, что готова придушить.

– Поэтому я и поеду один.

20

Владимир

Открываю дверь в палату. Рита выглядит не слишком здоровой, и при виде меня даже не старается натянуть улыбку.

– Зачем пришел?

– И тебе привет.

– Я не буду ничего говорить без адвоката.

– Пригласить?

Качает головой.

– А если я скажу, что Марина во всем призналась? И что она видела, как ты подменила лекарства?

Рита становится еще бледнее.

– Этого не может быть!

Да, я блефую. Но иначе правду не узнать.

– Ты отдавала себе отчет, что можешь ее убить? Что она Амалии может дать эту гадость?! О чем ты вообще думала?! – хватаю девушку за шею. Не слишком сильно, но достаточно, чтобы она вновь взглянула на меня.

– Я не собиралась ее убивать! И Егора тоже. Хотела лишь показать ему, что она плохая няня. Ну, выпила бы она снотворное вместо лекарства, ну, заснула бы «при исполнении» рядом с Амалией… ничего же смертельного! – почти кричит. – Зато Храмов бы узнал, какая из нее няня! А он, упертый, не слушал меня, не хотел ее увольнять!

– Тебя бесило, что он встал на ее сторону? Боялась, что Егор поверит ей и узнает, что ты ему изменяешь? А потом и вовсе узнал, что переводишь деньги на чей-то счет и высказал тебе все, что думает? Так было?

Рита всхлипывает.

– Я встречалась с ним, потому что он меня шантажировал. Настаивал, чтобы Егор со своими связями решил его проблемы.

– Нурлан?

– Да.

– Его сожительница до сих пор требует с тебя деньги за молчание? С ней ты и встречалась в аэропорту. Я все видел, и у меня есть доказательства, – не спрашиваю, утверждаю, показывая фотографии из аэропорта. Рите приходится согласиться. В тот день я неспроста поехал в аэропорт, прикрывшись покупкой билетов. На самом деле я следил за ней, заподозрив неладное.

– Я больше не хотела платить, сказала, что перестаю ее содержать. Но Римма пригрозила расправой. У них было слишком много долгов… а я расплачивалась по ним. Расплачиваюсь до сих пор!

– Потому что считала себя обязанной брату? За что?

– Я любила его.

– Не понял? Как сестра или как девушка?! Он же твой брат!

– Сводный. Мы некровные. И да, я любила его не как сестра. Пока он не связался с криминалом и не продал все, что у нас было. Он бы мог продать и меня, но я успела сбежать и выйти замуж за Храмова.

– Но тебя все равно нашли.

– Да. Даже после смерти Нурлан не дает мне спокойно жить! Мне угрожает не только Римма, но и бандиты, которым он задолжал. Они испортили мою машину, спалили квартиру, а теперь доберутся и до меня, – шепчет, кусая губы.

– Поэтому ты решила пойти по пути наименьшего сопротивления? И свести счеты с жизнью? Или таким способом хотела избавиться от тайны, которую хранишь?

Рита поднимает на меня глаза. В них читается непритворная боль.

– Врач сказал, что ребенок