Советы юным леди по безупречной репутации - Софи Ирвин

потом на сидящих напротив: леди Каролину (если она услышит, ничего страшного) и мистера Бервика, мечтательно уставившегося в пространство.

– В самом начале моего замужества, – медленно произнесла Элиза, – когда я… когда ребенок все не появлялся…

Когда каждый месяц приносил очередное мучительное разочарование, с каждым месяцем муж становился все холоднее, все больше отдалялся, все чаще ее бранил…

– Я не знала, что делать, – продолжила Элиза. – И… она мне помогла.

Не дожидаясь просьб – ибо Элиза не знала, как попросить, как выразить словами невыносимый страх, – миссис Бальфур взялась направлять ее в той же лишенной сантиментов манере, с какой когда-то причесывала волосы дочери. Ее письма, приходившие дважды в неделю, стали ниточкой, привязывающей Элизу к жизни, в каждом мать предлагала новую панацею, добытую из неизвестных источников: от докторов, травников, знахарей – не имело значения от кого. И внезапно Элиза обнаруживала, что в лечебных целях собирает клубнику в полночь под убывающей луной.

– Она давала мне занятие, в противном случае я могла… потерять себя, – прошептала Элиза.

Могла заблудиться, бродя по пустым залам Харфилда, кляня собственную несостоятельность, размышляя о том, в каких выражениях, должно быть, родственники и муж обсуждают ее за глаза. Но мать защищала ее. Проходило одно Рождество за другим, перспектива рождения ребенка не появлялась, и миссис Бальфур пресекала в семье все разговоры о неудаче, постигшей Элизу. При малейшем упоминании она незамедлительно осаживала провинившегося испепеляющим взглядом. Когда Элизе становилось невыносимо одиноко, именно мать удерживала ее на этой земле, надежнее даже, чем Маргарет.

Элиза прочистила горло, часто заморгала. Мелвилл спокойно наблюдал за ней, не выказывая беспокойства, какое проявил бы любой другой джентльмен при виде женских слез, но принимая ее и открыто изучая. Он обладал умением от случая к случаю сосредотачиваться на собеседнике, будто познавая его всем своим ясным разумом, всем своим существом. В такие моменты любые движения, разговоры, шутки приостанавливались, и Элиза – сейчас это было как в первый раз – словно очутилась под теплыми лучами солнца.

– Я никому раньше этого не рассказывала, – добавила она. – Даже…

Она не завершила фразу, Мелвилл тактично не стал просить продолжения и вместо этого произнес:

– Простите, что я пропустил наши сеансы на этой неделе.

– Ничего страшного, – сказала Элиза. – Портрет уже почти готов.

В глазах Мелвилла вспыхнуло любопытство.

– Могу я посмотреть?

– Скоро, – пообещала Элиза.

Внезапно раздался звон ложки о бокал, и они обратили взоры на леди Хёрли, которая, поднявшись из-за стола, объявила, что танцы начнутся незамедлительно. Молодые джентльмены и леди, возбужденно переговариваясь, встали и направились в гостиную. Леди Хёрли составляла пары. Элиза съела так много, что почти обрадовалась невозможности для себя танцевать. Почти.

– Похоже, я нужен хозяйке дома, – заметил Мелвилл, когда леди Хёрли властным жестом призвала его к себе. – Если позволите?..

Промелькнуло мгновение – быстролетное, безумное мгновение, когда Элиза едва не потребовала, чтобы он остался, пренебрег всеми требованиями учтивости и побыл с ней еще немного. Но она успела себя остановить, и поспешные слова не сорвались с ее губ. Дам было больше, чем джентльменов, и Мелвилл будет занят весь вечер. Такая просьба была бы эгоистичной. Соблазнительной, но эгоистичной.

– Разумеется, – сказала она, и Мелвилл послушно устремился к леди Хёрли, чтобы составить пару мисс Гулд.

Тогда как Элиза… Элиза, удрученно вздохнув, опустилась на диванчик. Струнный квартет в углу заиграл прелестную мелодию. Наблюдая, как Мелвилл кланяется мисс Гулд, а та приседает в реверансе, Элиза с небывалой остротой ощутила все ограничения вдовства.

Глава 20

– Глядя на это, почти завидуешь молодым, не правда ли? – спросила миссис Винкворт, садясь рядом с Элизой.

Та едва успела сдержать непроизвольный вскрик возмущения и лишь пробормотала в ответ что-то невнятное. За последние несколько недель ей так успешно удавалось избегать общества миссис Винкворт, что она почти забыла, насколько искусно умеет уколоть эта дама.

– Я всегда воспринимала вальс как удручающе непозволительную шалость, – высказалась миссис Винкворт, следя глазами за фигурой дочери среди кружащихся пар.

Мисс Винкворт двигалась весьма грациозно, и Элизе подумалось, что, удалившись на безопасное расстояние от матери, барышня как будто прибавила в росте.

– …Но если вальс танцуют в «Олмаксе», то, полагаю, важно, чтобы Уинни попрактиковалась.

Элиза снова ответила что-то невнятное. По ее мнению, вероятность того, что Винкворты раздобудут приглашения в лондонский «Олмакс», была невелика. Да, это семейство имело отношение к аристократии (как не уставала напоминать миссис Винкворт, она была внучкой баронессы), однако доступ в священные бальные залы «Олмакс» получали лишь избранные.

– Леди Сомерсет, – сказала миссис Винкворт, и в ее голосе внезапно прорезались стальные нотки, – я должна поблагодарить вас за доброту, которую вы проявляете к моей дорогой Уинни. Она относится к вам как к достопочтенной тетушке.

А ведь между ними всего десять лет разницы! Если бы дорогая Уинни действительно так думала, Элиза назвала бы ее самой неописуемой злюкой из всех своих знакомых. Однако это было маловероятно, и потому она приберегла неприязнь для настоящего автора ремарки.

– И лишь выказываемое вами расположение позволяет мне без стеснения обратиться к вам с просьбой, которую в противном случае, боюсь, следовало было бы назвать удручающе навязчивой, – настойчиво продолжила миссис Винкворт.

Эти излияния могут затянуться на несколько часов, если Элиза их не остановит.

– Что я могу для вас сделать, миссис Винкворт? – спросила она.

– Уверена, мне не нужно вам объяснять, леди Сомерсет, насколько важен для девушки ее первый светский сезон. Я намерена сделать все от меня зависящее, чтобы дебют моей дочери ознаменовался успехом. Однако круг наших знакомств в Лондоне не настолько велик, как мне бы хотелось. Если бы вы в бесконечной своей доброте написали для нас несколько рекомендательных писем…

Элиза вскинула брови. Чутье не обмануло миссис Винкворт – Элиза и впрямь сочла ее поползновения удручающе навязчивыми. Если некая особа намеревалась отправиться в город, где никого не знала, она действительно могла попросить друга написать рекомендательные письма его знакомым, обитающим в этом городе, что подтвердило бы достойную репутацию вновь прибывшей особы и облегчило ей проникновение в общество. Но беззастенчиво обращаться с подобным требованием к человеку, который едва тебя знает… Элиза имела полное право ответить собеседнице категорическим отказом. Она перевела взгляд на мисс Винкворт, такую робкую и невинную. И пусть манеры миссис Винкворт Элиза находила предосудительными, но девушке она желала только добра.

– Я подумаю, – начала Элиза, сразу принимаясь перебирать в уме подходящих знакомых.

Она давно не вращалась в свете, но вспомнила, что, кажется, у Эшби есть дочь, тоже дебютирующая в этом сезоне, а у Леджертонов