Реглан для братвы - Дмитрий Черкасов

Ближайшая подруга Лопоухман, работница Следственного Управления ГУВД Ирина Львовна Панаренко, в девичестве – Фира Лейбовна Стукельман, путем интриг отбила у Сары ее «молодого человека», с которой та познакомилась через крышуемое Приморской прокуратурой агентство знакомств «Russian Superwomen»[166].

Конторка была еще та, в основном занималась тупым сводничеством, поставляя проституток-«фотомоделек» богатеньким папикам, но иногда исполняла и заявленные в своем уставе обязанности.

Подобранный для Лопоухман «друг» оказался весьма солидным бизнесменом, кровно заинтересованным в близких и интимных отношениях с правоохранительными органами посредством Сары Абрамовны. Через Интернет коммерсант проплатил директору агентства, выступавшему под странным для мужчины и отчего-то имевшим множественное число псевдонимом «Рашн Гёрлз» две тысячи долларов, и тот свел предпринимателя со следовательшей.

Отношения поначалу развивались нормально, Лопоухман уже грезились собственная «Ferrari Maranello» цвета крови христианского младенца и трехэтажная вилла под Хайфой рядом с поместьем сбежавшего в Израиль телемагната Индюшанского, как вдруг все мечты были грубо растоптаны появившейся на горизонте Панаренко. Бизнесмен быстро ощутил разницу между занюханной районной следачкой и дамой с Захарьевской[167], и переметнулся под жирный бочок к Ирине Львовне, оставив Сару Абрамовну с внушительным угреватым носом.

Лопоухман устроила «Рашн Гёрлз» дикую сцену, расцарапала худощавому директору агентства знакомств его заостренно-крысиную похотливую рожицу, расстреляла из табельного «макарова» все компьютеры в офисе «Russian Superwomen» и взяла недельный отпуск, чтобы привести в порядок расшатанные нервы...

Лопоухман тяжело вздохнула, вновь вспомнив о коварной Панаренко.

– К-как д-дела с нашими д-д-дознавателями? – скрипучий голос районного прокурора вывел Сару Абрамовну из мира печальных дум.

– Работаю, – обтекаемо ответила Лопоухман и обвела потухшим взором собравшихся на совещание в кабинете Баклушко коллег.

– К-когда б-будет результат? – не угоманивался Андрей Викторович.

«Да п-п-пошел ты!» – со злобой подумала следовательша и зашелестела листочками бумаги, сделав вид, что ищет нужный документ.

– Видимо, к началу следующей недели, – сказала заместитель прокурора Манилова, курировавшая следствие в районе.

– М-меня со сроками т-торопят, – пожаловался Баклушко. – Инцидент из ряда в-вон в-выходящий, н-надо побыстрее разоб-б-браться...

– Разберемся, – отмахнулась Манилова. – Наложим взыскания и закроем тему.

Андрей Викторович покивал с умным видом и переключился на вопрос о грядущем дне рождения прокурора города Ивана Израилевича Сыдорчука, которому требовалось сделать хороший подарок.

Сара Абрамовна опять погрузилась в свои невеселые мысли...

В результате, спустя неделю после совещания у Баклушко, так ничего и не сделавшая в плане расследования происшествия с сотрудниками тридцать пятого отдела Лопоухман направила прокурору стандартную отписку, в которой значилось, что сведения об участии Опоросова, Пугало, Пятачкова, Яичко, Землеройко и примкнувших к ним сержантов ППС в совершении противоправных деяний «не нашли объективного подтверждения», и списала материалы проверки в архив.

Пережившие лишь легкий испуг опера и дознаватели испытали дотоле неведомое им чувство благодарности к следовательше, скинулись Саре Абрамовне на духи «Climat» и отправили за ними старлея Самобытного, который объявился в отделе только через неделю – измазанный в грязи, с фингалами под обоими глазами, в мешковатом сереньком пиджаке на голое тело, в одном ботинке и без копейки денег. Быть ему битым, если бы не одно важное обстоятельство – сразу после ухода Самобытного бравый ефрейтор Червяковский прибежал в участок с известием об обнаружении им трех бочек поспевшей браги в подвале соседнего с РОВД дома, и весь коллектив ринулся туда.

Двое суток мусора не просыхали, так что все воспоминания о сборе денег и убытии старшего лейтенанта в магазин «Ланком» были смыты мутным потоком пахнущей дрожжами жижи.

Явление Самобытного вызвало в коллегах прилив энтузиазма, его расспросили о житье-бытье, посетовали, что он напрочь лишился памяти о прошедших семи днях, и налили полстакана «Hugo Boss».

А затем собрались в кабинете у Балаболко и принялись обсуждать, что делать с конфискованными у азербайджанских перекупщиков пятью тоннами арбузов – продать оптом тем же перекупщикам и деньги пропить, или загрузить начавшую попахивать кисловатым мякоть в освободившиеся от браги бочки, засыпать сахаром и подождать несколько дней...

* * *

Денис подошел к самому краю площадки, на которую с набережной вели две пологие лесенки, и оглядел реку сначала справа налево, от Дворцового моста сфинксов, затем в обратную сторону.

– Говоришь, они тут кататься будут?

– Угу, – кивнул Эдиссон. – Стартуют, блин, у Зимнего, дойдут до залива, там покрутятся и назад...

– А сколько часов нам потребуется, чтобы «ястребы» сюда подогнать?

– Нисколько. Они ж на Ваське[168]стоят, в яхт-клубе, – спокойно отреагировал Цветков. – Оттуда ходу минут пятнадцать.

– Годится, – Рыбаков повернулся к умиротворенному прищурившемуся Ортопеду, рассматривавшему памятник Менделееву на противоположном берегу Невы. – Миша, поехали... У нас сегодня еще дел – завались.

* * *

Президент холдинга «Сам себе издатель» долго не размышлял, соглашаться или нет на предложение Лиходея с Базильманом.

Разумеется, деньги надо было брать, особенно те, что посулили визитеры.

Сто восемьдесят тысяч евро.

Это при том, что себестоимость заказанных листовок составляла чуть более десяти процентов от суммы. Всё остальное Игорь Васильевич клал себе в карман.

Дудо разгладил доставленный нарочным образец агитки и попытался вчитаться в текст, выискивая в нем хоть какой-нибудь негатив на действующую городскую власть.

Негатива бизнесмен не обнаружил, как ни старался.

Листовка представляла собой набор довольно стандартных призывов голосовать за губернатора и его команду, обещания еще лучше, чем раньше, заботиться о малообеспеченных гражданах, строить больше домов, чаще ремонтировать дороги и оканчивалась недвусмысленным намеком на поддержку кандидатуры нынешнего главы города Президентом США и тибетским далай-ламой.

Игорь Васильевич поднял глаза и посмотрел на свое отражение в зеркале.