Поцелуй под омелой - Эбби Клементс

Если Рейчел отказывается брать трубку, она найдет другой способ. И Лори пошла наверх собирать чемодан.

Рейчел встала в половине седьмого утра. На улице было еще темно. На кухне тихо играло радио, а она пекла пряничных человечков, готовила цукаты и венки из орехов. К тому времени, когда все проснулись, квартира была полна запахом имбиря и сдобного теста. Пустота и боль после ссоры с Лори никуда не ушли из ее души. Но она справлялась с этим так же, как справлялась с любой проблемой – она пекла. Эйден зашел на кухню заварить себе чаю.

– Что готовишь? – спросил он, принюхиваясь.

– Бисквиты. Я хочу, чтобы Рождество было таким же, как и всегда, – ответила Рейчел, подняв на него глаза. И вздохнула, осознавая скорбную реальность происходящего.

– Ясно, – отвлеченно уронил Эйден.

– У нас все получится, – упрямо проговорила Рейчел, достав противень с бисквитами из духовки и поставив его остужаться на дальнюю из конфорок. – Хочешь, я пойду сегодня с тобой в больницу?

– Да, – кивнул Эйден. – Хочу. Давайте пойдем все вместе.

* * *

– А когда я дошел до третьего уровня, появился монстр и начал дышать на меня огнем, – взволнованно повествовал Зак. – Ты не можешь прошмыгнуть мимо него, надо подняться наверх и пройти там. Но я нашел монетку, которая делает тебя больше, и…

Уже десять минут Зак рассказывал Беа о своей новой компьютерной игре. Поначалу он чувствовал себя неуверенно, не знал, что сказать, но теперь, когда прошло больше недели и он пообвыкся, его уже не смущала безответная публика.

В то утро доктор Пател снова повторила свой же совет быть терпеливыми.

– Прошло десять дней, – шепнул Эйден Рейчел, когда врач ушла. – Они должны были выяснить что-то…

Рейчел взяла его за руку:

– Похоже, что это не так. Я думаю, она не хочет вселять в нас ложную надежду. Она с самого начала говорила, что остается только ждать.

– А потом ж-жух – и я перепрыгнул его, бабуль, – лицо Зака сияло, – и прошел уровень с водопадом. Это правда. Можешь Милли спросить.

– Это правда, – подтвердила Милли, сидя с краю кровати и гладя бабушку по руке. – Он перешел на четвертый уровень. И в мире Зака это все равно, что выиграть в лотерею или что-то вроде того.

Рейчел посмотрела на Милли. С бабушкой она опускала свои заградительные щиты.

– Ну что, бабуль? – обратилась к ней Милли в продолжение разговора.

И осмотрела комнату в поисках вдохновения. Ее взгляд остановился на снежном шаре на прикроватном столике. Это была ее любимая безделушка из дома – внутри была малюсенькая Эйфелева башня.

– До Рождества осталась неделя. Всего лишь неделя. И ты не удивишься, если я признаюсь, что без тебя ничего не выходит. У нас даже нет твоего «Обратного Отсчета до Рождества». У нас с Заком есть шоколадный рождественский календарь, и мы открываем его каждый день, но у нас нет елки. Но это не страшно. Мама нашла красивые ветки, и мы перевили их гирляндами, так что в квартире празднично. Гирлянды сделал Зак из бумаги. А сегодня утром мама начала печь, она уже сделала цукаты и венки из орехов и пряничных снеговиков. В квартире пахнет так же, как у тебя дома, когда ты готовишь. Помнишь тот год, бабуль, когда ты в первый раз разрешила мне помочь тебе стряпать? Это было, когда дедушка умер, и ты сказала, что не хочешь делать пряничный домик одна. Мы сели вместе, и ты показала мне, как его надо украсить. Ты сказала, что у дедушки это всегда получалось лучше всех, но потом, когда я принялась за работу, ты сказала, что видишь во мне его талант.

Голос Милли дрогнул.

– Я скучаю по дедушке. Мы все по нему скучаем. И я помню, что в тот день ты сказала, что хочешь присоединиться к нему на небесах. Поэтому если ты этого хочешь, бабуль, то уходи. С нами все будет в порядке.

По щекам Милли полились слезы, и Рейчел обняла ее за плечи. Зак начал шмыгать носом и всхлипывать и взял Милли за руку. Рейчел посмотрела на Эйдена и заметила в его глазах слезы.

– Но знай, если ты уйдешь, мы будем очень, очень сильно по тебе скучать, – добавила Милли. – Потому что ты лучшая бабуля в мире. И без тебя Рождество – не Рождество.

Они все замолчали. Звуки доносились только извне: скрипели колеса кроватей, что-то говорили медсестры.

– Я думаю, нам пора… – Рейчел прижала Милли к себе.

Эйден кивнул. Милли и Зак медленно встали, и Рейчел отдернула занавеску, укрывавшую их семью от чужих глаз.

– Нет, – послышался слабый голос.

Рейчел обернулась и вздрогнула. Беа резко дернула головой и закачала ею из стороны в сторону, повторяя:

– Нет, нет, нет.

По коже Рейчел побежали мурашки, Эйден бросился к матери. Медицинское оборудование вокруг нее начало издавать ускоряющиеся сигналы. Милли и Зак молча застыли, не зная, что делать и что говорить.

– Зови доктора, Рейч! – тихо вскрикнул Эйден, и Рейчел осмотрелась. Где доктор Пател?

Та была несколькими кроватями дальше, и Рейчел подозвала ее. Сердце ее бешено колотилось, пока доктор спешила на зов.

Медленно, уверенно Беа начала двигаться.

– Я не готова никуда уходить, – объявила она, широко открыв глаза.

Она посмотрела в их лица, откинулась на подушку и снова закрыла глаза.

– Нет, я совсем не готова.

– Я бы очень хотела попрощаться с дамами клуба, но, понимаешь…

– Я прекрасно все понимаю, – убедила Лори Диана. – Не переживай. Мы все тебе очень благодарны. Особенно Энди – он говорит, что благодаря аукциону у них будет лучший рождественский ужин за все время.

Несмотря на тяжесть в сердце, Лори заулыбалась.

– И оставь Патрика мне, – решительно заявила Диана. – Я с ним разберусь.

Вернувшись в коттедж, Лори на прощание окинула взглядом все, что ее окружало здесь в эти дни. Поначалу обстановка казалась ей тесной, мешали, как она полагала, излишества – фотографии тут и там, горы подушек на диване и в креслах, обилие книг в шкафах… Но теперь она видела: этот дом был не беспорядочным, а домашним, уютным.