Особняк с выходом в астрал - Татьяна Полякова

Подружки возле боярышника не оказалось. Должно быть, решила дождаться темноты. Клавдию я нашла в кухне, она стояла возле плиты, готовила ужин. Посмотрела на меня и ворчливо осведомилась:

– Тачка цела?

– Чего ей сделается? – ответила я, бросая на стол ключи.

– Судя по твоей физиономии, Андрюха вовсе не с матушкой встречался? – после паузы спросила она.

– С красавицей-брюнеткой.

– Хочешь, я на нее порчу наведу?

– А ты умеешь?

– Всегда можно попробовать.

– Не хочу.

– Я ведь тебе говорила: все мужики – козлы.

– Сотню раз.

– Тогда что тебя удивляет? Поверь моему опыту: он еще в ногах у тебя валяться будет.

– Пусть катится к своей красотке.

– Правильно. С такими надо разбираться раз и навсегда.

– Но все равно обидно.

– Конечно, – согласилась Клавдия.

Мы выпили мартини, и я спросила:

– Пойдем банки выкапывать?

– Уже. Одну проверила, денежки настоящие. Значит, и с остальными порядок.

– В таком случае займусь работой.

В гостевой спальне я устроилась за компьютером, но в основном пялилась в монитор без всякой пользы. Перед мысленным взором маячили Андрюшенька и его брюнетка. А я почти влюбилась. Тут на глаза мои навернулись слезы, потому что если уж совсем честно, то не почти. Этот проныра незаметно влез в душу и очень неплохо там устроился. Эх, надо было слушать старшего товарища: хорошо Клавдии, ей любовь не грозит, она в принципе мужикам не верит.

Я не сомневалась, Толмачев появится лишь на следующий день, ближе к обеду. Будет до утра сливаться в объятиях со своей брюнеткой, а потом отсыпаться.

Но он явился через два часа, чем очень удивил. Дверь ему открыла Клавдия, я слышала, как они разговаривали. Чего ж ему возле своей красотки не сиделось? Решил, что деньги сейчас важнее, а объятия можно отложить на потом? Он не только лицемер, но и расчетливый жадина. И на фига мне такое счастье? Пусть его брюнетка забирает… Но в гостевой мне теперь не сиделось.

– Ужинать будешь? – спросила меня Клавдия, когда я появилась в кухне.

– Где наш герой-любовник? – вопросом на вопрос ответила я.

– Его кормить ни к чему, если он от мамули. А вот тебе надо подкрепиться. Ничто так не улучшает настроение, как вкусная и здоровая пища.

– Пойду, спрошу этого типа, будет он ужинать или нет.

На самом деле мне не терпелось увидеть Андрюшеньку и сказать какую-нибудь гадость, прицепившись к любой ерунде. Говоря проще, тянуло со страшной силой поскандалить.

– Может, бейсбольную биту прихватишь? – серьезно предложила Клавдия.

– Обойдусь, – заверила я и решительно направилась в комнату, где обосновался Толмачев.

Однако там его не оказалось. Судя по звукам из ванной, он принимал душ.

– Ладно, подождем, – сказала я вслух, и тут зазвонил мобильный Андрея, который он оставил на столе.

Я подошла и взглянула на дисплей. Очень хотелось, чтобы это была брюнетка, я бы ответила на звонок и с чистой совестью сообщила, что Андрюшенька сейчас в ванной. Но на дисплее высветилось «Ковров». В первый момент я почувствовала разочарование, а потом нахмурилась: фамилия показалась знакомой. С мобильным в руке я бросилась в кухню.

– Помнишь, как фамилия начальника Сизова и компаньона твоего Паршина? – спросила я Клавдию.

– Ковров. А что?

– Он нашему Андрюшеньке звонил.

С полминуты мы с подружкой смотрели друг на друга, после чего Клавдия заковыристо выругалась, а я согласно кивнула. Лучше и не скажешь. Мы устроились за столом и стали ждать дважды Иуду, так назвала Толмачева Клавдия. Совершенно справедливо, кстати.

– Он с раскорябаной рожей пришел, – сообщила подружка, должно быть, желая меня порадовать. – Видать, мамка подарком недовольна осталась.

– То ли еще будет, – хмыкнула я.

За дверью наметилось движение, мы подобрались, а когда в кухню, приятно улыбаясь и пожелав нам доброго вечера, вошел Андрюшенька, Клавдия деловито заговорила:

– Сизовой я на казенный дом намекнула, пусть привыкает. Она теперь в глубокой задумчивости и особо досаждать не будет. А вот с матерью Дианы – беда. Что мне сказать бедной женщине, виновата ее дочь или нет? С одной стороны: девчонка – убийца, ни в какие ворота не лезет, с другой – у нас по-прежнему нет подозреваемого. Если уж менты алиби Артема под сомнение не ставят, то и нам не резон в нем сомневаться.

– Завтра займемся дружками Дианы, – сказал Андрюшенька. – Будут тебе подозреваемые.

Физиономия его заметно покорябанной не была, но выглядела помятой. И вернулся он слишком рано.

«Вечер не задался», – мстительно подумала я.

– Чего молчишь? – обратился ко мне Андрюшенька, а я сказала:

– Есть у нас сомнения, что ты, мил человек, стукачок.

– Ага, – поддакнула Клавдия. – Так что за твое здоровье мы пить не будем, не понадобится оно тебе. У нас со стукачами разговор короткий, – и подружка выразительно провела пальцем по горлу.

– Кстати, твоя мамуля шикарно выглядит, – подхватила я. – Сколько ей лет? Двадцать семь?

Андрюшенька досадливо поморщился и на меня уставился.

– Следила?

– А как же? – улыбнулась я пошире. – Ты у нас с первого дня на подозрении.

– Он думал, ты от его жарких взглядов растаешь и бдительность потеряешь, – усмехнулась Клавдия. – Не на ту напал, лицемер.

– Кто бы говорил, – презрительно фыркнул Толмачев, обращаясь ко мне. – Ты мне глазки строила? Строила. А за пазухой держала здоровенный булыжник.

– По башке бы тебе им, – кивнула Клавдия. – Чтоб не морочил голову чистой невинной девушке.

Андрюшенька закатил глаза, вернул их на прежнее место и заявил:

– Если уж взялась следить, так следила бы до конца. А ты, я полагаю, удалилась в самом начале нашей встречи.

– Мне хватило, – хмыкнула я. – Кинулся с букетом к своей леопардовой…

– Подождала бы немного и увидела самое интересное, – перебил Андрюшенька. – Как она меня этим букетом по мордасам отходила.

– Так это букет! – обрадовалась Клавдия. – А я-то гадала, чем тебе рожу покорябали. На маникюр не похоже.

– Маникюр она тоже пыталась в ход пустить, но я воспрепятствовал. Хватит и букета.

– А за что осерчала? – заинтересовалась Клавдия.

– За Лизку, само собой, – пожал Андрюшенька плечами.

– Я-то здесь при чем? – удивилась я.

– Ты ни при чем. Но я, будучи честным человеком, должен был поставить девушку в известность, что между нами все кончено, так как мое сердце принадлежит другой. Хотелось расстаться интеллигентно, не чужие все же люди… Но особо интеллигентно не получилось.