Егерь Императрицы. Граница! - Андрей Булычев

— Младший сержант Андреянов! Младший сержант Осокин! Подпрапорщик Опарин, подпрапорщик Травкин… — командир вызывал из строя унтеров, капралов и рядовых. Каждый из них получил свою награду.

Десятого июля на рассвете Алексея разбудил вестовой.

— Вашвысокоблагородие, там пушку подвезли на передке, а со стороны кузни вручную еще одну катят.

Лешка быстро оделся и выскочил во двор. Возле раздвинутых в сторону плетней у ротной избы выгружали полупудовый единорог. Орудие в утреннем свете сверкало ярко начищенной бронзой. Все деревянные части его были ошкурены и покрыты маслянистой краской.

— Сюды катите ее, сюды! — махал на улице большой группе солдат Усков. — Ну чего там телитесь-то? Шибче давайте, шибче закатывайте!

— Не приноровились еще пока, ваше высокоблагородие, хотя семь человек там впряглись. И орудие-то не сказать чтобы было очень большим, а вот же, коли умения у людей еще нет, так и тянут кажный кто куды хочет.

Наконец десятифунтовый, облегченный единорог встал рядом с его старшим собратом. Даже сравнивая по их калибрам, навскидку, была видна приличная разница между орудиями. У большого, если смотреть с метрической системы, диаметр жерла был больше 150 миллиметров, а у маленького оно оказалось на целую треть меньше. Отсюда и сила выстрела, и сама убойность. Но для Лешкиного плана вполне хватало сейчас и «малыша».

— Я обещать сдать пушка к десятый число? Получите, гер майор! — довольный Курт вытер замасленные руки ветошью. — Все очищено и подготовлено к стрельбе, ось и механизм весь смазан. Запальный отверстий в рабочий состояний. Никакой поломка нигде нет. С малый пушка пришлось повозиться больше, потому как пришлось менять ось на лафет. Но теперь все в порядке. Вы принимать мой работа?

— Да как не принять такую красоту, дружище?! — улыбнулся Алексей. — Вот ты мастер! Передал нужные навыки нашей команде артиллеристов?

— Да, мы все работы проводить вместе, — кивнул Шмидт. — Их старший Савва Ильин есть весьма сметливый капрал, что совсем не сказать по его внешний вид. И он подобрать себе хороший команда. Теперь дело только за получение навык работы с пушка. У нас мало орудийный порох и совсем нет боевой припас: ядра, картечь и запальный трубка. Мы достать только два ядра для большой единорог. Для малый пушка передка нет совсем, и двигать его можно только руками. Вы сами видеть, как это получаться, — хмыкнул он, глядя на усталых пушкарей.

— Да, в общем, повозиться нам с орудиями придется, — подвел итог Егоров. — К бою мы сейчас точно не готовы.

— Не готов! — подтвердил Курт. — Но! У нас есть умелый русский зольдат, который сможет преодолеть всякий трудность. У большой пушка передок для перевозки есть. Отдельный зарядный тоже есть. Банник, пальник, несколько пустой запальный трубка и всякий другой приспособ мы ему сделать. Теперь нужно научить команды работать быстро и уметь метко поражать цель.

— Согласен с тобой, друг, вот этим мы теперь и займемся. Когда вы сами-то решили ехать? — поинтересовался Алексей.

— У меня все готово. Сейчас я дать последний указаний, забрать вещи и идти к Милорадович. Курт схватил за руку проходящего мимо него Афанасия и подвел его к десятифунтовику. — Этот пушка иметь небольшой вес, и его можно перевозить даже две лошадь в упряжка, но я так думать, что на поле боя его будут двигать больше самим расчетом канониров. Вам нужно сделать длинные постромки с этим, как его там… хомут. Четыре человека смогут тянуть за них, а остальные толкать колеса и держать нужный направлений. Цеплять постромки нужно здесь, здесь и вот здесь за лафет.

— Да, понял, понял я, — качал головой Афоня. — А здесь можно петлю прочную кованую ввинтить. А для передка можно старую бричку пока приспособить, верх с нее снять, а на ось зарядный ящик приторочить.

Отъезжающих провожала большая толпа. Были тут и свободные от службы егеря, стояло все семейство Милорадовичей, хватало, как обычно, и зевак из местных.

— Не плачь, мама, на учение сына провожаешь. Бог даст, лет через шесть офицером его уже увидишь! — успокаивал Йовану Живан.

Такой веселый и жизнерадостный Радован при расставании тоже приуныл. Было видно, что и ему в окружении плачущих сестер хочется пустить слезу, но мальчишка все же держался молодцом. Ведь на него со всех сторон сейчас смотрело столько людей!

— Держись, солдат! Не забыл, что я тебя еще в Белграде два года назад в свои вестовые посвятил и даже пистоль потом вручил?! — спросил с напускной строгостью Егоров. — Считай, что у тебя теперь самая что ни на есть настоящая служба начинается! Возвращайся ко мне офицером, я буду тебя ждать! А это тебе от меня! — и он протянул ему егерский картуз и два желтых погона. — Волчий хвост на него потом сам себе заработаешь!

— Благодарю покорно, ваше высокоблагородие! — мальчишка, много раз сам видевший, как это делают егеря, надел картуз на голову и встал по стойке смирно. — Есть держаться и вернуться к вам назад офицером!

— Не подведи меня, братишка, — Лешка нагнулся и прошептал ему на ухо: — Я понимаю, что тебе там будет трудно со всякими зазнайками. Но ты держись и будь лучше их всех. Докажи, что Милорадовичи — это настоящий боевой род. Я в тебя верю и буду очень ждать.

— Спасибо! — прошептал Радован. — Я вас не подведу.

— Ну все, давайте в повозки! — распорядился Живан. — Алексей, я, как только устрою брата, заеду на обратном пути в поместье и потом обратно к вам на Буг. Расскажу, что там у них творится!

— Давайте! — кивнул Алексей. — Трогай!

В длительный отпуск сейчас уезжали Живан с Гусевым. Курт перебирался на постоянное место жительства в Козельский уезд, а Радован ехал поступать в императорский сухопутный шляхетский кадетский корпус Санкт-Петербурга. На Елисаветграде им следовало пересаживаться с ротных подвод и убывать через Умань почтовым трактом на перекладных. Там же, в Елисаветграде, Живану следовало подать пакет с документами подполковнику Баранову. И дней через десять, как рассчитывал Алексей, две его повозки должны были вернуться назад с таким необходимым сейчас орудийным припасом.

— Вы так рано уйти с моего дня рождения? И даже не попрощаться, — грустная Катарина укоризненно посмотрела в глаза Алексею.

Тому стало как-то неловко перед этой милой девушкой, и он стоял столбом, даже не зная, что ей ответить. Наконец он собрался с духом.

— Вы были так очарованы музыкой, сударыня, что я, право слово, никак не смел вас тогда отвлекать.

— Да, музыка была очень хорошей, — кивнула сербка. — Но она не есть главное. Вы никак не можете меня отвлекать.

— Понял, — улыбнулся Лешка. — Теперь я буду знать.

— Ваше высокоблагородие! — к майору бежал со всех ног вестовой Данила. — Ваше высокоблагородие, беда у казаков! — доложился он, судорожно дыша. — Разъезд их побили! Вот только что один с вестью подскакал. Как раз у того места, где вы за Ингулом их на рассвете обстреляли! Говорят, убитых у наших соседей много!