Последний танец - Эйлин Гудж

– Надо будет посмотреть детские вещички – может, что-нибудь подойдет Дженни. – Алекс почувствовала себя виноватой, что раньше не навестила племянника и племянницу.

– Дафна была бы благодарна тебе. – Китти внимательно посмотрела на сестру.

Алекс занервничала под ее проницательным взглядом.

– Я знаю, что тебе нужно. Вы с Дафной хотите, чтобы я помогла вам вытащить маму из тюрьмы. Но это не в моих силах. Я не могу простить ее.

– Я тебя об этом и не прошу. – Китти вновь начала обрезать кустарник. Чик… чик… чик. Веточки жимолости падали на траву у ее ног.

В это солнечное теплое утро ничто, казалось, не предвещало грозы, но Алекс внезапно захотелось забиться в собачью конуру – в какую-нибудь дыру, где бы ее никто не достал.

– Зачем же ты меня пригласила?

Китти вздохнула и сунула секатор в карман леггинсов.

– Я не прошу тебя помочь маме. Это на твоей совести. Но мне нужна твоя помощь в другом.

– В чем же? – тревожно спросила Алекс.

– Расскажи, что тебе известно о романах отца.

– Что ты имеешь в виду?

Китти смерила ее презрительным взглядом.

– Хватит изображать святую простоту, Алекс. Неужели Китти всегда знала об этом? Или это только ее догадки?

– Почему бы не оставить все как есть? Господи, Китти, отца уже не вернешь!

– Но мама жива, – возразила Китти. – Алекс, если тебе хоть что-то известно, пора сказать это и спасти маму.

– Каковы бы ни были отцовские прегрешения, он не заслужил такой смерти.

Алекс поняла, что ее загнали в угол. «Надо уходить. Сейчас же. Пока я не сказала того, о чем впоследствии пожалею».

– Незадолго до смерти он встречался с одной медсестрой из больницы, насколько мне известно, – продолжала Китти. – Если бы появилась возможность поговорить с этой женщиной, это помогло бы делу. Может, отец собирался бросить маму, и это толкнуло ее на такой шаг.

Алекс изумилась. Медсестра? Отец не говорил ни о какой медсестре. А уж чтобы он бросил маму… это просто нелепость.

– Отец ничего мне не рассказывал, – ответила она. Алекс вспомнила, как однажды отец склонился над ней и, глядя ей прямо в глаза, твердо произнес: «Никому ни слова. Никогда. Если мама об этом узнает, это убьет ее».

Но правда убила самого отца.

Алекс тряхнула головой.

– Очевидно, тебе многое известно, – донесся до нее голос сестры.

Алекс не выдержала:

– А кто бы еще понял его? Отец не виноват. Мама… любила его, но… не так. И что ему оставалось делать?

– Так вот что он сказал тебе? Что маму не интересовал секс? – Китти уставилась на нее во все глаза.

Алекс пожала плечами:

– Ну ладно, может, он немного преувеличивал. Но зачем ему лгать мне? И кто способен на такую ложь?

– Да тот, кто посмел сказать такое юной неискушенной девушке.

Слова Китти зародили в душе Алекс сомнения. До сих пор она принимала как должное рассказы отца. Он часто вспоминал те времена, когда только что познакомился с матерью, и с сожалением говорил о том, как все изменилось после рождения Дафны. Но ужас на лице Китти заставил ее иначе взглянуть на прошлое.

– А эта… медсестра. Что тебе о ней известно? – спросила Алекс дрогнувшим голосом.

– Не много. Она гораздо моложе отца – примерно нашего возраста. Эта девушка потеряла золотую сережку. – Китти мрачно усмехнулась. – Наш папочка имел привычку укрываться в дешевых мотелях. Но на сей раз ему не повезло: хозяйкой мотеля в Барранко оказалась мать Уиллы. Убирая в его номере, она нашла там золотую сережку его подружки.

Алекс вскинула голову. У отца было много женщин, но он всегда проявлял осторожность. Так или иначе, маму он любил.

– Это не то, что ты думаешь, – возразила она. – Отец не был влюблен в этих женщин. Просто ему было необходимо… ну, ты понимаешь.

– И ты поверила ему? О, Алекс!

– Да ты просто ревнуешь! Я всегда была его любимицей, а ты… ты…

– А я не была ни маменькиной, ни папенькиной дочкой. – Китти пожала плечами. – Когда-то это причиняло мне боль, но теперь я отношусь к этому спокойно. – Китти с любопытством посмотрела на Алекс. – Интересно, почему отец исповедовался тебе? Если он не чувствовал за собой вины, зачем же ему было облегчать душу, рассказывая о своих похождениях дочери?

Алекс закрыла лицо руками. – Прекрати. Прекрати сейчас же. Китти опустилась перед ней на колени.

– Что случилось, Алекс? Ты что-то скрываешь?

Она спросила это с такой теплотой и сочувствием, что Алекс не выдержала и бросилась к ней в объятия. Китти, всегда державшаяся с ней несколько отчужденно, теперь больше чем кто-либо волнуется за нее. От Китти пахло жимолостью и корицей, и Алекс принялась горько всхлипывать.

– У меня неприятности, – прошептала она сквозь слезы. – Я по уши в долгах: «Виза», «Мастер кард», «Пасифик газ энд электрикс» – все они жаждут моей крови. А сегодня утром «Фог-Сити моторс» чуть не конфисковал у меня автомобиль. Если к пяти вечера я не принесу в офис компании четыре тысячи долларов, мне придется ходить пешком.

Взглянув на Китти, она увидела, что глаза сестры выражают сочувствие, а вовсе не презрение и даже не жалость.

– Алекс, почему ты раньше не пришла ко мне?

– А что бы это изменило? – Алекс вытерла слезы. Китти задумалась, печально глядя вдаль, поверх живой изгороди из цветущих кустов. Потом обернулась к Алекс и улыбнулась.

– У меня есть кое-какие сбережения. Чуть больше двадцати тысяч. Они твои. Вернешь, когда сможешь.

Алекс радостно встрепенулась, но тут же поникла.

– Нет, Китти, я не могу. Тебе ведь нужны эти деньги.

Китти покачала головой:

– Не сейчас. И мне приятно потратить их на доброе дело.

Алекс чувствовала себя ужасно виноватой. Почему она думала, что Китти не любит ее? И как могла не ценить такую сестру? Все, что было ей дорого, разбилось на мелкие осколки, и жизнь приходилось собирать заново по кусочкам. Алекс не знала, что и сказать сестре, как отблагодарить ее.

– Спасибо тебе, спасибо, – шептала она.

Вафли с черникой были восхитительны. Алекс не помнила, когда в последний раз столько ела. Сидя за столом в залитой солнцем кухне Китти, она почти успокоилась. У Дафны чудесные дети, и так хорошо воспитаны. Да и сама Дафна заметно приободрилась, словно наконец-то сбросила с плеч тяжелую ношу.

Убрав со стола тарелки, Китти пошла в зал кафетерия помогать Уилле.

– Ты мой посуду, а я буду вытирать. – Дафна, взяла полотенце.