Множественные ушибы - Саймон Бекетт

— Человек шутит.

Но смешного было мало. Никто бы не стал лезть вон из кожи, стараясь разозлить типа вроде Ленни. Я даже не понял, как у меня это получилось.

Теперь вопрос был только во времени. От выпитого кофе в желудке стало кисло. Я думал, что готов ко всему, но пульс участился, когда в дверь вошел Жюль. Разглядев его спутницу, я сначала почувствовал облегчение, потому что это была не Хлоя. Но когда они вышли на свет, испытал шок: это она! Но не та Хлоя, которую я знал. Волосы высветлены и уложены в стильную прическу, короткое красное платье не скрывало ног в туфлях на высоких каблуках. Когда мы были вместе, она почти не пользовалась косметикой, а теперь накрашенные глаза и губная помада преобразили ее до неузнаваемости.

Жюль направился к Ленни, Хлоя шла позади него. По ее ничего не выражающему лицу я сообразил, что любовник ей не сообщил, что я работаю в этом баре. Я таращился на нее, пока с кухни с двумя бутылками «Абсолюта» не появился Сергей.

— Вот, поставь в холодильник. Пожалуйста, улыбайся. У тебя такой вид, будто ты собираешься кого-то убить.

Я взял водку, но дверцу холодильника под стойкой открыть не успел — увидел, что ко мне направляются Жюль и Хлоя. Жюль смотрел на меня в упор, а Хлоя пока не замечала, к кому он ее ведет. Уже у самой стойки он обнял ее за плечи, Хлоя удивленно взглянула на него, и мелькнувший в ее глазах благодарный огонек разбил мне сердце. Но в этот миг она увидела меня и замерла. Жюль крепче прижал ее к себе и заставил приблизиться к стойке.

— Вот неожиданность! Посмотри, кого мы встретили.

Я поставил бутылки. Хлоя потупилась, ее губы шевелились, но из них не вылетало ни звука. Она осунулась — если раньше была стройной, то теперь очень похудела. Я понял, что она опять подсела на наркотики.

— Что ж ты не поздороваешься? — произнес, не отпуская ее, Жюль. — Будь хорошей девочкой.

Хлоя покорно подняла голову и прошептала:

— Привет, Шон. — По ее блуждающему взгляду стало ясно, что теперь это не кокаин, а что-то посерьезнее.

— Привет.

Мое лицо превратилось в камень. Жюль наблюдал за нами, ничего не упуская.

— Вот уж поистине счастливая встреча. У меня здесь кое-какие дела, а вы пока пообщайтесь. Вам же есть что сказать друг другу.

— Жюль, не надо…

— И еще две водки со льдом. Принесешь за стол.

Он подмигнул мне, хозяйским жестом погладил Хлою по плечу и вразвалочку двинулся к Ленни. Мы с Хлоей молча смотрели друг на друга через стойку.

— Как дела? — выдавил я.

— Нормально. — Она кивнула, словно пыталась убедить саму себя. — А у тебя?

— Неплохо. — Мне было больно смотреть на Хлою. Я пожалел, что в баре мало посетителей и я не мог отвлечься, обслуживая других. — Как твоя живопись? — Жестокий вопрос. Я возненавидел себя за мимолетное удовлетворение, которое испытал, заметив, как исказилось болью ее лицо.

— Не очень. Приходится помогать Жюлю в его делах. У него не хватает людей. Но он говорит, что, когда все устоится, ему потребуется несколько моих работ для его гимнастического зала. Ну, ты понимаешь.

— Здорово.

Хлоя продолжала улыбаться, но в глазах мелькнули слезы.

— У меня все хорошо. Правда. Вот только…

Во мне что-то надломилось, когда она заплакала. Гордость боролась с желанием коснуться ее. Из-за столика Хлою окликнул Жюль:

— Иди сюда!

Она смахнула слезы ладонью, и миг, когда я мог что-либо сказать или сделать, растаял.

— Извини! — бросила Хлоя и поспешила прочь.

Я попросил Ди обслужить их столик и ушел в кухню. А когда вернулся в зал, посетителей в баре прибавилось. Я радовался, что началась запарка. И, посмотрев в очередной раз туда, где сидела Хлоя, обнаружил, что ее там нет, а за тем столиком обосновалась другая компания.

Заменять камни в кладке — дело долгое. Та часть дома, которую я начал чинить, оказалась в худшем состоянии, чем другие стены, потому что выходила на озеро, откуда дом атаковала непогода. Пришлось вытащить много камней и очистить от старого раствора, прежде чем вставить обратно. Камни были большими и тяжелыми, и когда я пытался запихнуть их в образовавшиеся дыры, выдавливали оттуда влажный раствор, похожий на глазурь кофейного цвета. Иногда камни под собственным весом проваливались глубже, чем надо, и оказывались не на одной линии с остальными. Всякий раз, когда случалось подобное, я вытаскивал их обратно и начинал все сначала. Хотя с земли вряд ли кто-нибудь заметил бы неровности и стал бы меня осуждать за них.

Но мне было бы неприятно видеть изъяны своей работы.

Я обмазал раствором верх и бока очередного камня и начал поднимать. Отверстие находилось на уровне плеч, и мне пришлось взять камень на грудь, а потом положить на место, надеясь, что он встанет в плоскость с другими. Довольный, что все получилось, я снял лишний раствор и расправил онемевшие плечи. Тем утром я неплохо продвинулся, отчего у меня обычно поднималось настроение.

Ведро опустело. Я спустился с ним на землю и направился в кладовую. Там лежала груда пустых пластиковых мешков. Я прикончил песок в последнем. Придется снова отправляться в город! Выругавшись, я швырнул ведро на пол, хотя еще несколько дней назад понял, что без новой поездки не обойтись. На укладку камней уходило много раствора. Цемент оставался, но весь песок в кладовой я уже подчистил. Если бы знал, что его не хватит, взял бы, когда ездил за цементом. Но почему-то решил, что мой предшественник все правильно рассчитал. Сам виноват. Вдобавок ко всем другим недостаткам Луи был скверным строителем.

Я нашел Матильду в огороде за домом. Она стояла на коленях перед маленькой цветочной клумбой и выдергивала выросшие с прошлого раза сорняки. Матильда подняла голову, и мне снова показалось, будто я отвлек ее от чего-то сокровенного.

— Мне нужен песок.

С покорным лицом, словно больше никому и ничему не удивлялась, она молча поднялась и кивнула.

Я пошел с Матильдой и ждал в кухне, пока она принесет кошелек. Греттен сидела за столом с Мишелем и не обратила на меня внимания. С того дня, когда кабан вырвался из загона, она притихла. Не столько сознательно игнорировала меня, сколько просто не замечала моего присутствия. Признаюсь честно — я вздохнул с облегчением.

— Этого хватит? — спросила Матильда, протягивая несколько банкнот. Все они были небольшого достоинства.

— Наверное.

— Ключи в фургоне.

Она вернулась в огород, а я пошел к «Рено». В машине было жарко, как в парнике, но я не стал ждать, пока салон проветрится. Закончив канитель с отпиранием и запиранием ворот, я немного постоял, глядя на дорогу. Мимо со стороны города куда-то по своим делам пронесся автомобиль. Пока я глядел ему вслед, что-то шевельнулось у меня в мозгу.