Приспособиться и выжить! ДНК как летопись эволюции - Шон Кэрролл

Лысенко стал любимцем партии и многократно встречался с партийными лидерами. Выступая перед колхозниками в Кремле в 1935 г., он заявил: «И в ученом мире, и не в ученом мире, а классовый враг — всегда враг, ученый он или нет». Сталин зааплодировал и воскликнул: «Браво, товарищ Лысенко, браво!»

Одобрение Сталина еще больше подняло авторитет Лысенко и воодушевило его, и его нападки на генетиков усилились. «Новая теория» наследственности, выдвинутая Лысенко, отвергала существование генов и самовоспроизводящегося наследственного материала.

Противостояние с генетиками становилось все более открытым и злобным. К дискуссии присоединились партийные лидеры, связавшие работу генетиков с растущей угрозой фашизма и нацизма. Один из наркомов[20] назвал генетику «служанкой ведомства Геббельса», имея в виду гитлеровское министерство пропаганды.

При этом результаты сельскохозяйственной деятельности Лысенко были катастрофическими. Урожайность яровизированной пшеницы оставалась низкой, производство овощей сократилось, а картофельная программа не дала желаемых результатов. Гибель урожая усугубляла проблему постоянной нехватки продовольствия. Генетики утверждали, что если бы академик Лысенко уделял больше внимания принципам современной генетики, это облегчило бы его работу, что, отвергая генетику и генетические основы селекции, он не предлагает взамен ничего нового.

В 1939 году Центральный Комитет партии санкционировал «открытую» дискуссию между двумя противоборствующими лагерями. Бывший руководитель и сторонник Лысенко Николай Вавилов сказал следующее: «…позиции Лысенко находятся в противоречии не только с группой советских генетиков, но и со всей современной биологической наукой… Под названием передовой науки нам предлагают вернуться, по существу, к воззрениям, которые пережиты наукой, изжиты, то есть к воззрениям первой половины или середины XIX века… то, что мы защищаем, есть результат огромной творческой работы, точных экспериментов, советской и заграничной практики».

Лысенко же отвечал, что не признает менделизма, а формальный менделизм-морганизм не считает наукой.

Философ Павел Юдин добавил, что преподавание генетики в средней школе должно быть запрещено.

Спустя месяц после этого собрания Сталин вызвал к себе Вавилова. Когда ученый попытался объяснить вождю научные основы своих исследований, Сталин никак не отреагировал и вскоре распрощался с ним.

Весной 1940 г. началась Вторая мировая война, а в СССР возникли новые сельскохозяйственные проблемы. В это время Вавилов находился в научной экспедиции, задачей которой было оценить состояние развития сельского хозяйства и выработать необходимые рекомендации. Это была уловка, направленная на то, чтобы удалить его из поля зрения властей.

Вавилов был на Украине, когда за ним под видом срочного дела из Москвы приехали сотрудники НКВД. Ученого арестовали по обвинению в том, что он «ведет борьбу против теории и работ Лысенко… имеющих решающее значение для сельского хозяйства СССР».

Вскоре Лысенко вытеснил всех генетиков, работавших с Вавиловым или под его руководством. Он также провел чистку биологического факультета Ленинградского университета. Многие ученые были обвинены по доносам, арестованы и приговорены к расстрелу. Многие другие были уволены и были вынуждены искать себе другую работу. Институты закрывались, учебники переписывались. На Международном конгрессе генетиков в Эдинбурге в 1939 г. не присутствовал ни один советский ученый, хотя Вавилов был выбран его председателем[21].

В ожидании суда Вавилов был помещен в тюрьму. Лишь за день до суда ему предъявили обвинение, в котором фигурировали измена, саботаж, шпионаж и контрреволюционная деятельность. Суд длился пять минут, и Вавилов был приговорен к расстрелу.

Вавилов неоднократно обращался к властям с просьбой о помиловании, и приговор был смягчен[22]. Но при приближении немецких войск к Москве Вавилова перевели в другую тюрьму. Здоровье его было подорвано. В январе 1943 г. самый признанный и уважаемый советский биолог, который при избрании был самым молодым академиком АН СССР, бывший президент Советского географического общества, лауреат Ленинской премии, умер в тюрьме в возрасте 55 лет.

Атмосфера «лысенковщины» сохранялась в советской биологии еще многие годы. В 1953 году умер Сталин, и бразды правления взял в свои руки Никита Хрущев. А еще в 1953 г. Уотсон и Крик открыли структуру ДНК. Казалось бы, это окончательное доказательство природы наследственности должно было нанести последний удар по Лысенко и его сторонникам.

Но нет.

Советской прессе понадобилось три года, чтобы наконец признать великие открытия молекулярной генетики. Переводы статей о ДНК были опубликованы в газетах и научных журналах, но Лысенко стоял на своем: «Невозможно приписать признаки жизни, то есть наследственность, неживой материи, например дезоксирибонуклеиновой кислоте».

В августе 1961 г. в Москве прошел Международный биохимический конгресс. Здесь должны были собраться самые выдающиеся представители западной биологии, и это предоставляло советским ученым возможность вновь занять свое место в научном мире. Западные ученые считали, что эпоха Лысенко прошла. Они ошибались: многие из организаторов конгресса были сторонниками Лысенко.

Как пишет Жорес Медведев, они боролись против идеи о том, что ДНК играет роль в передаче наследственности. Признание роли ДНК заставило бы их отказаться от идеи наследования приобретенных признаков.

В книге «Восьмой день творения» (The Eighth Day of Creation) Хорас Джадсон рассказывает о том, как биохимик Владимир Энгельгардт описывал визит Лысенко в его институт[23]:

Время открытия конгресса в Москве совпало с величайшими событиями мирового масштаба. В области биологии Советский Союз значительно отставал, но лидировал в сфере освоения космоса. Только что космонавт Герман Титов вернулся из первого суточного полета вокруг Земли, и для его выступления была использована самая большая аудитория, предназначавшаяся для биологического конгресса. А через четыре дня после открытия конгресса возник и самый угрожающий символ разделения Востока и Запада: Хрущев начал строительство Берлинской стены.