Подводный охотник - Игорь Чиркунов

я даже время от времени выхожу со своими людьми в лагуну на лов! Я, так же, бываю и в домах моих гребцов! — голос Арииаху неожиданно налился силой и зазвучал обвиняюще. — И я вижу, что мои люди… Наши люди живут с каждым годом всё хуже. Всё меньше и меньше рыбы приносит лагуна, всё беднее и беднее стол у простого рыбака… Напо — что! Наверно, он и забыл даже, когда выходил к прибывающим с лова лодкам? Наверно, его больше заботит не сколько рыбы наша каста может дать племени, а сколько рыбы он сможет съесть за обедом?

— Да, ты… — глаза Напо налились кровью, словно у быка, увидевшего красную тряпку. Кулаки его сжались, весь он наклонился вперёд.

Я, уж было, напрягся, но сын и пара крепких мужичков с наколками касты сетей, что до поры мелькали за спиной старейшины, придержали его за плечи.

— Нужен ли касте такой старейшина? Нужен ли племени такой старейшина? — еле слышно проговорил Арииаху, но слова его, из-за повисшей тишины, долетели до последнего присутствующего на сходке. — Лично я, — он взглянул вождю прямо в глаза, — считаю, что нет.

Кто бы сомневался, что Арииаху выбрали или, скорее, назначили новым старейшиной касты сетей!

Глава 23. Посиделки у костра

— Ну что, Каналоа? — покосился я на помощника, продолжающего возвышаться тёмной фигурой рядом с прогоревшим костром, — Не грустно расставаться с обжитым местом? Завтра, думаю, будет у нас свой дом, будем жить под крышей…

Я развалился на ещё тёплом песке — было лень вставать и тащиться на топчан. Где лежал у костра, там и откинулся на спину.

— Думаешь, тебе дадут дом? — нотки скепсиса в его ровном и спокойном голосе я всё же расслышал.

— А почему, нет-то? Арииаху теперь старейшина. Благодаря мне… нам, — поправился быстро. — Конечно, рано или поздно, всё добро забывается, и когда-нибудь, — я хмыкнул, — не исключаю такого, и Арииаху оскотинится. Власть, знаешь, она меняет людей… Но не завтра. Да, к тому же! — я приподнялся на локтях, взглянул на фосфоресцирующий океан… Эх, вот этого мне точно будет не хватать! — В нашем деле сам вождь заинтересован! Так что, — я потянулся, сытно рыгнул, — дворца я, конечно, не жду, дочки вождя в жёны тоже не будет… А вот какое-нибудь жилище нам обязательно дадут… — усмехнулся, — хотя бы, чтоб такие ценные кадры были под присмотром. Кстати! — я повернул голову к слабо освещаемому углями силуэту Каналоа. — А ты не думал стать таким же, как я? В смысле нырять и бить рыбу? Я научу.

— Я никогда не стану таким как ты, — глухо, как из бочки прозвучал голос бывшего воина, — ты человек касты.

— А ты?

— А я никто. Я тело, что служит тебе…

Нечто, похожее на укол совести ткнуло в сердце.

Я вздохнул, вновь откинулся на спину, уставился в звёздное небо и принялся вспоминать прошедший день.

* * *

Крики, размахивание кулаками в процессе «перевыборного собрания», чуть не перешедшего в рукопашный бой, я фактически не запомнил. Я был занят.

Ибо почти сразу после слов Арииаху, буквально переместивших нас на собрание садоводов-пенсионеров в период обсуждения — нужно делать дорогу к участкам или нехай все пешком ходят, не баре — один мужичонка, из группы поддержки уже считай экс-старейшины рыбаков, проорал:

— То, что добыл этот молокосос, всё напрасно! Это нельзя есть! Ибо боги дали нам в пищу рыбу, а разве это рыба? Ну, посмотрите же на это! Это же какие-то подводные монстры!

Но мой подельник был настороже, и ловко перехватил подачу:

— А вот это мы сейчас и проверим! — закричал он, перекрывая поднявшийся гомон. — Всё, что сегодня поймано, сейчас будет приготовлено, и я дарю эту волшебную рыбу нашему племени! Подходите, кто хочет, угощайтесь. Мне, Арииаху, сыну Семиса Одноглазого, ничего не жалко для моего племени.

Это заявление только добавило шума и гвалта, ибо кто-то начал восхвалять такое решение, чуть-ли не выкрикивая: «Арииаху в президенты!». Кто-то вопил, что нас всех решили отравить или подставить, ибо морские монстры, наверняка, отмстят тем, кто отведает мяса их собратьев. Орали что-то, типа, «касте сетей — сети, долой богомерзкие палки», и «правильно, мы тут голодаем, а им хоть бы хны, Арииаху! Арииаху!»

Я лишь успел криво усмехнуться, подумав, что слишком легко «подельник» делится не своим, как заметил, что на меня смотрит вождь и даже делает знаки, типа «подойди-ка, пацан».

Ага, метнулся, ща!

Но подошёл. Всё-таки, он тут самая большая жаба в этом лягушачьем болоте, хочешь-не хочешь, надо учитывать в своих планах и телодвижениях.

— А давай, Скат, проверим, что ты там наловил? — весело подмигнул мне вождь. — Действительно, это есть-то можно?

Он, вообще, на всё что происходило смотрел с иронией, словно взрослый на детскую потасовку. Правда, эти «детки» скоро друг-другу башки начнут каменюками проламывать… Как же хорошо, что оружие тут всем не дали!

Я заверил, что есть можно, разве что удержался от реплики: «Сто раз так делал».

Оказывается, ушлый претендент на должность старейшины уже позаботился о дровах, что натаскали его люди прямо на пляж, буквально в десятке шагов от сборища. И даже костёр уже, во всю, пылал.

— Сумеешь приготовить? — нарисовался рядом Арииаху.

— Да чё там готовить-то?

— Ты извини, — всё-таки посчитал нужным оправдаться «подельник», — мне сейчас надо с людьми быть, вишь, как всё завертелось!

— Давай-давай, — махнул я, — дай только команду своим, чтоб помогли. Мне соль нужна… Если ещё и специй тех принесут, вообще бомба получится!…

А вот, «как» готовить или, скорее, «на чём» возник вопрос.

Местные, свою жарили, если, конечно, жарили, то на камне — большой плоский камень в костёр, он нагревался и работал как толстая сковородка. Или вообще в углях, прямо в чешуе — пока она обгорала рыба успевала запечься.

А я всегда предпочитал решётку. Хоть целиком, тушкой, хоть стейками — посолил, поперчил и над углями… просто, без изысков, но раз даёт неизменно хороший результат — чего изгаляться?

В решётке-то и засада — где я её тут возьму, а?

Пока гонял туда-сюда мелкую Семисову сестру — Вай, девчонку лет шести, щеголявшую в одной набедренной повязке, в силу пока ещё отсутствующей по малолетству груди — принеси то, принеси этот… а, нет, это не подходит… Пока с сомнениями ковырял костёр, типа: «Вы, чё, не видели, какую здоровенную рыбу готовить будем? Это угли, по-вашему?» — всё это время лихорадочно соображал — как⁈

Вот, блин, напарничек, скинул на меня нетривиальную задачу, а сам в кусты! А мне тут — кухарь! Я уже понял, почему готовку скинули на меня — местные никогда не имели дела с подобными здоровенными кусками. Что тут у них? Батат, рыбка мелкая… Просяные лепешки на том же камне…

Блин!

Короче, целиком я её, по любому, не приготовлю, даже самую маленькую из трёх. Эх, было бы, где взять глину!

— Вай, а у вас есть хороший, острый нож? Только, прям, чтоб очень острый!

Малявка на миг задумалась, просветлела лицом, кивнула. И умчалась, сверкая пятками.

А что? Не светить же мне кинжал⁈ В конце концов, вот как раз он — оружие. А тут слишком много лишних глаз.

Для начала, пожалуй, просто выпотрошу, уберу голову и сниму филе…

Каменный нож оказался новый, очень острый, но! «Клинок» почти в палец толщиной. Эх, не филейник ни разу.

От хребта я филюшку отделил, рёбра тоже срезал, а вот со шкуры снимать не решился. Просто не рискнул делать это таким орудием.

Меж тем, костёр прогорал. Вот-вот, и останутся как раз нужные угли…

Посолил крупной солью, принесённой девчушкой, а вот специй не дали. То ли кончились, то ли Арииахова жёнушка зажилила. Ладно, и так должно получиться неплохо.

— И, вот ещё! — опять припряг я мелкую. — Мне нужно прутиков… Не прям тоненьких, вот таких, — я показал пальцами миллиметров пять. И смотри, чтоб дерево было не горькое.

— А не горькое, это как? — удивилась карапузка.

— А ты когда сорвёшь веточку, попробуй её покусать за кончик. Горькую ты сразу узнаешь. И пару веток потолще.

Та покивала и опять умчалась.

Вот чёрт, не сказал же сколько!

Буду делать решётку, решил я, словно с обрыва бросился. Из веток.

А что? Бело́к вообще сворачивается —