Темная мишень - Сергей Зайцев

Полякова абсолютно не интересовало, что именно этот нерусь делает ночью на улицах его родной Москвы. Наверное, спешит на работу или, наоборот, возвращается в грязную нору, где его дожидается жена-обезьяна и куча сопливых слабоумных детишек. Да какая, нахрен, разница? Сергея интересовал лишь адреналин, животное ощущение силы и удали, бурлившее в крови после бара, где он и знакомые ребята отлично провели время. И перед тем как начать расходиться по домам, вернуться к скучным серым будням и миру, где их все еще не считали взрослыми, не признавали их силу, хотелось что-нибудь сделать – засейвить ночь в памяти.

Поняв, что его не выпустят, а помощи со стороны ждать бессмысленно, мужчина вежливо предложил разойтись по-хорошему. Нерусский акцент был едва заметен, видимо, «гость столицы» уже много лет жил в Москве, но сама его попытка заговорить и предательски дрогнувший голос лишь послужили сигналом к атаке.

Свора была натренированной.

Один взмахнул рукой перед лицом жертвы, отвлекая внимание, другой тут же врезал ногой под колено сзади. Когда мужчина упал, тут же набросились остальные, азартно вбивая носки кроссовок в скорчившееся тело. Били со всей дури, не экономя силы. Слышалось лишь сосредоточенное сопение и сдавленные крики, заглушаемые жесткими ударами.

Совершенно неожиданно мужчина вскочил и попытался прорваться сквозь кольцо подростков. Отчаяние и страх на короткое мгновение придали ему сил. Не раздумывая ни мгновенья, Поляков атаковал. Короткий резкий замах, удар по затылку, хруст. Удивленный взгляд на совершенно целую бутылку в руке. И обмякший человек на асфальте с проломленным, окровавленным черепом…

Вой сирены, полицеский «УАЗик», вылетающий на перекресток, – кто-то из жильцов многоэтажки все же позвонил ментам.

Свора бросилась врассыпную…

…Отяжелевший рюкзак приятно оттягивал натруженную спину, правая рука небрежно сжимала охотничье ружье. Несмотря на усталость, по обветренным губам Полякова блуждала довольная улыбка. По скрипучим ступенькам эскалатора он спускался на станцию, где проживал с семьей. Неизвестно, насколько хватит продуктов из того магазинчика, в котором он с двумя приятелями помародерствовал, но вполне возможно, что в ближайшие несколько дней ему не придется рисковать жизнью на поверхности.

Поход вышел удачным, хотя и опасным.

…Одичавшая стая изуродованных радиацией собак возникла у них за спиной внезапно, когда сталкеры двигались по коридору между двух полуразрушенных зданий, внимательно поглядывая по сторонам. Поляков обернулся первым, не столько услышав мягкий шорох крадущейся поступи многочисленных лап, сколько получив сигнал об опасности каким-то шестым чувством. Обернулся и на долгое мгновенье остолбенел от увиденной картины.

Стая замерла, в свою очередь изучая людей.

Тварей было не меньше сорока, и до них – всего полтора десятка метров. Звери стояли неподвижно и молча, не издавая ни звука, и чего-то ждали, сбив в тесную кучу истощенные тела, прижавшись плечом к плечу. Клочьями вылезающая шерсть, кровоточащие проплешины и язвы, выпирающие сквозь кожу ребра. И безумный от голода взгляд. С клыков капала мутная слюна, пенясь при соприкосновении с покрывающей асфальт грязной коркой мусора и земли. И у Полякова в тот момент, когда волосы на макушке под противогазом вставали дыбом, мелькнула безумная мысль, что он очутился прямо в одном из тех дебильных киношных зомбятников, где умершие воскресают лишь для одного – чтобы рвать плоть живых. И что это совсем не так смешно, как в кино, где по экрану бегают ожившие по воле режиссера и обработанные компьютерной графикой нежизнеспособные создания, а ты сидишь в уютной полутьме с ведерком попкорна в руке и ржешь над непроходимым тупизмом главных героев, вечно вляпывающихся в совершенно дурацкие ситуации по собственной вине.

Нет, это совсем не смешно. Это страшно до обморочной одури.

И если бы не трехэтажка через дорогу, с ржавой пожарной лестницей, куда сталкеры после безумной пробежки заскочили все втроем, едва не забравшись друг по другу, эти зомби разорвали бы их на куски.

Как в тех самых дешевых триллерах…

– Давай, Поляк, – обронил один из спутников, прощаясь с Сергеем.

Второй, с бледным от усталости лицом, просто похлопал приятеля по плечу, и оба ушли. Они не видели, что с ним творится. У них и своих проблем хватало, их семьи тоже ждали своих отцов и мужей. Добытчиков.

Поляков тихо выругался и тоже двинулся через всю платформу. Туда, где в одном из служебных помещений, разгороженных жильцами на крохотные комнатушки, находились его жена и шестилетняя дочь. Он раздобыл провизию и вернулся живым. В который чертов раз. И если понадобится, сделает это снова и снова, и никакие собаки или иные твари, слухи о появлении которых все больше распространялись по станциям, его не остановят. Дорогие ему люди нуждались в нем, в его защите и помощи. И это было главным, что помогало ему сейчас выживать самому. Без них он пропадет. Утонет в бездонном омуте своей темной стороны, там, где всегда копилась безрассудная ярость и жажда убийства, сдерживаемые лишь хрупкой оболочкой цивилизации…

Цивилизации, которая давно сгинула.

Он поправил рюкзак на плече, ускоряя шаг и рассеянно оглядывая царящий вокруг привычный бедлам, через силу вдыхая спертый воздух, густо пропитанный вонью от мусорных куч, немытых тел и гниющих пищевых отбросов. На поверхности даже через фильтры противогаза воздух в сотню раз лучше, чем здесь. Гул голосов висел неразборчивым гомоном, людей на станции обитало слишком много, несколько сотен. И всем приходилось как-то существовать друг с другом, тесниться, решая мелкие и крупные ежедневные проблемы. Люди устраивались как могли, не на всех хватило служебных помещений станции, не всем достало силы и решимости отстоять местечко получше. Платформа была забита пестрыми жилищами, сооруженными из картона и фанеры, кое-где торчали туристические палатки, и их обладатели уже считались счастливчиками. Каждые несколько шагов дымили обложенные кирпичами костры или кустарно выложенные печурки, на которых постоянно что-нибудь да готовилось. Булькало серое варево в котелках и кастрюльках, распространяя далеко не всегда аппетитные запахи. Ели что придется. Что удавалось найти, достать, добыть. Или урвать у более слабого.

К последнему способу добычи Поляков всегда относился с глубочайшим презрением. Равно и к тем, кто его практиковал…

Проходя мимо очередного костра, вокруг которого расположилась семья из пяти человек – двое взрослых и трое детей, Поляков почувствовал нечто странное. Взрослые, заметив его, вдруг оборвали неспешный разговор, спрятали взгляд, словно чувствуя некую вину. А дети, двое чумазых мальчишек лет семи и девочка чуть постарше, наоборот, уставились на него одновременно с испугом и нездоровым любопытством.

Сергей насторожился, замедлил шаг, осматриваясь внимательнее.

Не только эта семья пыталась делать вид, что ничего не происходит, теперь он видел, что за ним наблюдают со всех сторон, кто украдкой и сочувственно, а кто и нагло, не скрывая усмешки.