Ибо сильна, как смерть, любовь… - Инна Карташевская

Увидев, что он смотрит на них, старик заулыбался и стал призывно махать ему рукой, а песик стал прыгать и даже встал на задние лапы. Давид не мог поверить своим глазам.

— Мама, папа, — закричал он, — смотрите, это же дедушка и Ричард.

— Да, сынок, — все также серьезно и нерадостно отозвалась мама. — Это они.

— Но ведь они же умерли, как мы можем их видеть? — растеряно спросил Давид.

Родители молчали, и вдруг Давид все понял.

— Мама, мы, что, тоже умерли?

Но мама молчала, глядя на него глазами полными слез. И тогда заговорил отец.

— Только ты, Давид. В наш автобус врезался грузовик, сзади, там, где ты спал, — с трудом сказал он. — Погибли все пассажиры, что сидели там, а мы, к нашему несчастью остались живы.

— Но как же так, вы же здесь со мной? — испуганно сказа Давид. — Мы же вместе, значит, вы умерли тоже.

— Нет, Давид, мы не с тобой. Просто здесь заботятся о вновь прибывших и стараются облегчить им этот… переход. Поэтому тебе кажется, что мы с тобой… пока. Но теперь, когда дедушка и Ричард встретили тебя, нам придется уйти. Но ты не бойся, они позаботятся о тебе.

Давид снова повернулся к дороге. Дедушка, улыбаясь, закивал ему головой, а Ричард радостно запрыгал на задних лапах.

— Но как же вы? Мы, что, больше никогда не увидимся с вами? — испугано спросил он родителей.

— Ну что ты сынок, мы не задержимся там. Мы с папой решили, что нам там больше нечего делать. Все самое дорогое у нас здесь. Мы очень скоро придем к вам, — сказала мама.

И вдруг Давид увидел, что родителей как будто ветром относит от него. И в это же время тишина кончилась. С той стороны дороги послышался звонкий лай и голос дедушки.

— Давид, Давид, — кричал он. — Иди к нам, не бойся, здесь хорошо. Мы покажем тебе столько интересного.

Но Давид все еще не мог оторвать взгляд от исчезающих вдали родителей.

— Не скучай, сынок, мы скоро придем, жди нас, — донеслись до него их голоса.

Давид сделал шаг, чтобы броситься за ними, и вдруг понял, что ему хочется остаться здесь.

— Давид, ну, давай же иди сюда, — не прекращал звать его родной и знакомый голос, сопровождаемый радостным лаем.

Давид в последний раз махнул рукой родителям и быстро побежал через дорогу туда, где его ждали дедушка и Ричард.

Я сидел в своем офисе за столом и подбивал бабки за последний месяц работы. Что ж, можно было считать, что дело пошло, так как я впервые хоть что-то действительно заработал. Правда, моя фирма насчитывала всего только четыре месяца своего существования, так что было неудивительно, что до сих пор дохода она не давала. Да и считать фирмой мое предприятие было сильным преувеличением, почти таким же, как и назвать эту комнату офисом. Дело было в том, что количество работников в моей фирме насчитывало только одного человека, меня самого, а офис я снимал совсем небольшой, и кроме стола с компьютером, двух кресел и шкафа с юридическими справочниками и книгами по криминалистике в ней ничего не было. Но зато были большие надежды на то, что я в очень скором времени проявлю себя как молодой, но очень способный частный сыщик и от клиентов не будет отбоя. Конечно, когда я поступал на юридический факультет, мои родители мечтали совсем о другом. Они были уверены, что после окончания учебы, я устроюсь в солидную юридическую фирму и со временем, в лучших американских традициях, стану в ней полноправным партнером, а затем и зятем самого главного босса. Они часто говорили об этом все пять лет, пока я учился. Я же со своей стороны благоразумно помалкивал относительно своих планов на будущее, и только полгода назад, когда окончил университет, объявил им о своем желании заняться частным сыском. Конечно, разразился скандал. Сначала родители пытались переубедить меня, но я был готов дать отпор и твердо стоял на своем. Тогда в ход пошли мамины слезы и упреки отца в том, что они потратили на мою учебу столько денег, а я собираюсь заняться черт знает чем. Они были уверены, что смогут с гордостью говорить обо мне с людьми, а теперь им даже стыдно будет сказать, чем я занимаюсь. И никогда я ничего не добьюсь, даже на хлеб себе не заработаю, потому что в нашей стране, а тем более в таком городе как наш, никогда не слыхали о частных сыщиках и уж точно не нуждаются в их услугах. Все это мне пришлось выслушать, наверное, раз двести, но я не уступал, и родители замолчали и просто перестали со мной разговаривать, но и это им не помогло. Конечно, со временем я собирался стать адвокатом, но только по уголовным делам и со своим собственным сыскным агентством. Это все должно было осуществиться позже, когда я заработаю достаточно денег, опыт и имя. Можете надо мной смеяться, но я себя видел в мечтах эдаким Перри Мейсоном, адвокатом и сыщиком в одном лице.

Разобравшись с родителями, я приступил к делу. Во-первых, памятуя о том, что нет пророка в своем отечестве, я переехал в соседний город, где меня никто не знал и открыл агентство там. Не то, чтобы я стеснялся своей новой работы, но мне просто не хотелось, чтобы мои школьные и университетские дружки и подружки забегали ко мне в офис похихикать и поязвить насчет моих успехов. Да и родителям не хотелось колоть глаза своей вывеской и рекламой. И вообще, в родном городе, где я жил с детства, вряд ли бы клиенты стали воспринимать меня всерьез. А здесь я был человек ниоткуда. Конечно, мне бы все равно не удалось выдать себя за бывшего сотрудника спецслужб, уж слишком я был молодой, зато у меня была хорошая теоретическая подготовка и чутье профессионального сыскаря. А это стоит не меньше опыта.

Не могу сказать, что клиенты валом повалили ко мне с самого же начала. Три первых месяца я просидел впустую в гордом одиночестве, но это меня не обескуражило. Я был готов к тому, что мне понадобится время и терпение, прежде чем дело начнет налаживаться. Так бывает в любом бизнесе, а тем более в таком, как мой. Но я не терял времени даром, читал учебники и статьи по криминалистике, тренировался работать со специальным оборудованием: камерами наблюдения, подслушивающими устройствами и прочей «шпионской техникой», ходил на занятия карате и боксом, так как сыщик должен быть готов ко всему.

Наконец, когда в начале четвертого месяца, мне в душу начали закрадываться сомнения, и я стал плохо спать по ночам, пришла моя первая клиентка. Скажу честно, я был так счастлив, когда ее увидел, что сразу же проникся к ней огромным сочувствием и симпатией, и даже, можно сказать, полюбил ее. Это была очень грустная и милая женщина лет тридцати пяти (потом, правда, оказалось, что ей сорок четыре). Стесняясь и не поднимая глаз, она ровным тихим голосом рассказала мне свою печальную историю. Она одинока. Много лет она была замужем за прекрасным человеком, с которым они любили друг друга, но у которого не могло быть детей. Взять ребенка из детского дома они боялись из-за дурной наследственности. Так и прожили девятнадцать лет вдвоем. Потом он умер, а она осталась одна в таком возрасте, когда иметь детей уже поздно. Не зная, чем заняться, она занялась бизнесом. Сначала на деньги, оставшиеся от мужа, приватизировала небольшую аптеку, в которой проработала много лет. К ее удивлению, у нее оказалась хорошая деловая хватка и умение организовать производство. Так как дома ее никто не ждал, она все дни и вечера пропадала на работе, внедряя в жизнь все новые идеи и расширяя ассортимент новыми лекарствами и сопутствующими товарами. Вскоре она выкупила помещения находившихся рядом с ней магазинчиков, и ее аптека стала одной из самых больших в городе. Сейчас ей принадлежали пять больших аптек в разных частях города, и несколько магазинов дорогой эксклюзивной косметики и парфюмерии. Она стала богатой женщиной, но по-прежнему оставалась одинокой. Видите ли, словно оправдываясь говорила она, в мои годы почти невозможно найти себе спутника жизни. Все нормальные порядочные мужчины давно женаты. Свободны только разведенные. Но обычно это те, кого даже собственные жены уже устали терпеть. Еще встречаются, конечно, вдовцы. Но у них, как правило, есть дети, внуки, которым не сильно нравится мысль, что их отец или дед приведет на место их матери чужую женщину. Да и вдовцы и разведенные ее возраста ищут себе кого-нибудь помоложе, а на женщин-ровесниц и смотреть не хотят. В общем, она решила, что придется ей, по-видимому, доживать век одной, но тут случилось вот это. Она замолчала, собираясь с духом, потом продолжила.