Детективная богадельня - Юлия Игоревна Андреева

никогда не догадается, что у меня в кармане это сокровище. Иными словами, я не отправился в банк, как собирался вначале, а спокойно пошел к себе домой, где попросил квартирную хозяйку подать мне обед.

В то время я снимал маленькую квартирку на втором этаже: спальня, кабинет и объединяющая их гостиная — расположение комнат напоминает детскую распашонку.

В моем кабинете отличный дубовый стол, вроде тех, что стоят в ломбарде, ящик стола запирается на ключ. Взглянув еще раз на цепь, я положил ее в бархатный мешочек и отправил на хранение в письменный стол. Внизу хлопотала на кухне миссис Милз; услыхав, что она зовет меня, я спустился и, забрав поднос с едой, поднялся к себе. На все про все ушло не больше минуты. Я расположился в гостиной, но неожиданно мне захотелось перебраться в кабинет. Обычно я так не поступаю, тем более что там со вчерашнего дня лежали пыльные папки с квитанциями, но я все равно отправился в кабинет, где и прикончил все, что приготовила моя хозяйка, после чего собрал посуду и отнес ее вниз.

Все было как будто бы нормально, но вдруг я понял, что напрасно забрал цепь из ломбарда, где она находилась под охраной. И если бы даже воры пробрались туда и отперли сейф, виновным считали бы охранника, а никак не меня. Я бы всегда мог сказать, что запер доверенную мне ценность согласно полученной инструкции, а теперь мне предстояло охранять масонское сокровище собственными силами.

Одна мелочь: я обладаю отличным сном, а это значит, могу просто не услышать, если кто-то начнет копаться в столе, находящемся к тому же в другой комнате. Поэтому я решил перетащить стол в спальню. Я занимаюсь спортом, поэтому перспектива передвинуть тяжеленный стол не казалась мне чем-то из ряда вон. Я снял пиджак и взялся за дело.

Наверное, мебель в этой квартире вообще никогда не передвигали, потому что не успел я дотащить стол до порога, как снизу прибежала квартирная хозяйка, но, увидев, чем я занимаюсь, оставила меня в покое. Я же регулярно платил за свои комнаты, а следовательно, имел право расставлять мебель по собственному вкусу.

Стол был невероятно тяжел. Конечно, я вынул из него все, что там находилось, за исключением запертого верхнего ящика, к тому моменту я уже не мог оставить сокровище ни на одно мгновение. Стол был уже на середине гостиной, когда неожиданно ко мне забежал Майкл Корф. Я уже говорил, что мы друзья. Собственно, мы ровесники, и неудивительно, что, работая вместе, мы сблизились. Майкл забежал ко мне поиграть в карты, кроме того, он еще вчера вечером забыл у меня портсигар.

Портсигар я действительно нашел, но забыл захватить на работу, он лежал на прикроватной тумбочке у меня в спальне. Видя, чем я занимаюсь, Майкл предложил помочь, но я отказался. Он ждал меня в гостиной, в то время как я зашел в спальню и принес ему его вещь.

Когда он удалился, я дотащил как-то стол до спальни и уже хотел вздохнуть с облегчением, как вдруг раздался дверной звонок и миссис Милз сообщила, что меня опять спрашивают.

На пороге стоял наш бухгалтер Томас Пит, которому вдруг срочно понадобились находящиеся у меня в доме закладные квитанции. Он неодобрительно покосился на кавардак, который я устроил, перетаскивая эту громадину, но ничего не сказал, а я отправился в разгромленный кабинет и принес ему три папки. Но ждать, когда он переберет все квитанции в поиске нужных ему, я был уже не способен, поэтому я предложил ему помочь донести документы до его квартиры. Она находится буквально в доме напротив. Когда я вернулся домой, ящик был взломан, а цепь пропала.

— А что говорит ваша квартирная хозяйка? Должна была она слышать, как кто-то пришел? — Морби покручивал в руках спелое яблоко, словно выбирал, за какой бочок его укусить.

В том-то и дело, что в этот вечер в ломбарде прорвало трубу и ее муж работал там, так что, покормив меня и впустив Пита, миссис Милз собрала супругу обед и отправилась со своим свертком в ломбард.

Я не стал вызывать полицию, а вместо этого выяснил цену цепи и теперь думал, откуда взять такие деньги. Разумеется, мне пришлось открыться нашему старому бухгалтеру, который, собственно, и сообщил мне сумму, которую следовало внести в кассу ломбарда до приезда начальника. Он же обещал внести ее не от моего имени, а от лица анонимного покупателя, который приобрел цепь, заплатив за нее наличными.

Вот так передо мной возникла серьезная проблема. Богатая родня не поможет, у родителей ничего нет, они и так все свои средства потратили на мое образование. Я надеялся получить ссуду в банке, но для этого нужно было, чтобы в ломбарде ничего не заподозрили, пока я находился на хорошем счету, у меня был шанс. Конечно, отдавать придется годами, но я не видел другого выхода. Если я хотел, чтобы начальник ничего не узнал, внести сумму следовало ровно за день до его приезда, когда срок по закладной закончится, а директор еще не успеет вернуться.

Такая поспешная продажа без повторной оценки, конечно, тоже нарушение правил, но в этом случае ломбард ничего не терял, и максимум — старик мог выговорить мне за излишнюю поспешность. Одно плохо — денег я так и не достал. Вместо того, чтобы сидеть в своем кабинете и честно подменять шефа, я колесил по всему городу, посещая самые разные банки и пытаясь получить нужную сумму под разумные проценты.

И вот настал роковой день, а я так и не нашел денег и уже был внутренне готов признаваться в своем непростительном проступке, когда неожиданно пришла помощь. Наша секретарша Люси Корф — девушка, которую прежде я почти не замечал, вдруг решительно вошла ко мне в кабинет и положила передо мной пакет с деньгами, после чего рухнула, обессиленная, на соседний стул. Оказалось, что, узнав от бухгалтера о моих проблемах, бедняжка продала всю обстановку квартирки, которую она занимала. Брат со своей семьей уже давно жил отдельно. Надо ли говорить, в какой я пришел восторг!

Разумеется, я тут же написал ей расписку… — Фогель прослезился. — После этого я вдруг увидел мисс Корф с совершенно новой стороны. Мы поженились через год после описанных мной событий. Я действительно возглавил новый филиал, постепенно дела налаживались, и мы уже почти что забыли и о краже, и о моей глупости, как вдруг я увидел фрагмент этой самой цепи. Я уже говорил,