Марш мертвецов - Даррен Шэн

Я осмотрел первую страницу. Длинный список имен, через одинарный интервал, большинство вычеркнуты аккуратной чертой, проведенной по линейке. Открывало список невычеркнутое имя Леоноры Шанкар. Чуть ниже красовался Паукар Вами. Дальше длинный столбик вычеркнутых. Из этих я не знал никого, за исключением Инти Майми. И почти в самом низу еще одно невычеркнутое имя — Кончита.

Вторая страница. Двое «выживших». Одного из них я знал — капитан гвардейцев. Снова Инти Майми, ближе к низу, и снова аккуратно вычеркнут.

На третьей странице еще два нетронутых имени. Одно незнакомое. Вторым оказался мэр города.

— Видела? Чертов мэр тоже в числе…

— Тсс! — Ама прихлопнула мне рот ладонью, погасила фонарик и пригнулась.

Я опустился на корточки рядом с ней, хоть и не понимая, из-за чего тревога. Через несколько секунд послышались шаги. Гвардеец. Патрулирует. Луч его фонаря заплясал между башнями. К нам он не подходил, и вскоре раздался звук открывающейся, а потом захлопывающейся двери. Мы встали, разминая затекшие ноги.

— Молодец, слух у тебя что надо, — похвалил я Аму.

— Вырабатывается. Я здесь частый гость, а тут так тихо, что слышно, как булавка об пол звякнет.

Я перелистнул на четвертую, последнюю, страницу. Она оказалась заполнена не целиком, столбец имен занимал максимум треть. Три невычеркнутых. Одно незнакомое почти в самом верху. Потом Ама, и на несколько строк ниже — мое собственное. И третье — какой-то Стивен Херф.

И вдруг Ама, ахнув от изумления, сжала мое запястье. Сказать она ничего не могла. Да и не нужно было. То, как она в меня вцепилась, передавало ее чувства без слов.

Я посмотрел на свое имя, прямо под Херфом, и провел пальцем по аккуратно прочерченной линии. Чернила еще не высохли.

— Да-а, — протянул я, мрачно улыбнувшись в темноту. — Ну не подстава, а?

Я летел по лестнице, в одной руке сжимая папку, другую просто сжав в кулак. Лицо застыло бледной маской ярости. Ама, догнав меня, дернула сзади за рубашку, пытаясь удержать:

— Что ты собрался делать?

— Езжай домой, Ама, — коротко бросил я.

— Что ты собрался делать? — повторила она, ускоряя шаг.

— Марш домой! — рявкнул я.

— Нет! — Она выскочила передо мной, преграждая дорогу. — Пока не скажешь, куда ты.

Я схватил ее за руки и посмотрел в глаза. Там пылали страх, любовь, жалость и неуверенность. Что бы нам было встретиться в другое время, когда я мог бы спокойно любить Аму? Не встретились. Мы с ней здесь и сейчас, а мертвецам любовь не положена.

— Все кончено, — сказал я. — Ты была проверкой, и я ее провалил. Ты была ловушкой — я попался. Езжай домой.

— Ты винишь меня? — Ама не поверила своим ушам.

— Ни в чем я тебя не виню. Ты была очередной пешкой. Он так все подстроил, чтобы ты подвела меня к необходимости выбора, а я выбрал неверно. Ошибся. Моя вина целиком и полностью. Езжай уже.

Она рассерженно помотала головой:

— А ты не думал, что, может, ты сам приманка?

Я сдвинул брови:

— В смысле?

— Ты решил, что все интриги Кардинала вертятся вокруг тебя. А если ты ему вообще никаким боком не упал? Может, это я ему нужна и это ради меня он расставляет ловушки? А ты пешка.

Я задумался.

— Может. Твое имя в списке стоит раньше. Но я слышал, как его пробивает на сантименты по поводу женщин. Значит, вряд ли он будет делать ставку на тебя. Равно как и на любую другую.

— Что ты собрался делать? — повторила Ама в третий раз.

Я провел пальцем по корешку папки. Глаза Амы расширились от страха. Она догадалась, что я решил сразиться с Кардиналом.

— Беги! — выдохнула она. — Убежим вместе. Ничего другого не остается. Вызвоним твоего знакомого шофера…

— Нет. Куда бежать? Где от него спрячешься? И что это будет за жизнь, в вечном страхе и отчаянии? Сама же мне говорила, что не можешь жить в настоящем, когда ничего не знаешь о прошлом.

— Теперь нас двое, — возразила она. — Мы можем вместе выстроить будущее.

— И все равно психовать по поводу прошлого.

— Он тебя убьет. — Ама сменила тактику. — Если ты пойдешь к нему, ты труп.

— Возможно. Но мы ведь догадываемся, что означает эта черта поперек моего имени, и, если не ошиблись в догадках, я и так труп. А так хоть не сдамся без борьбы. Не придется ждать, пока Вами подстережет меня в темном переулке.

— Но ты можешь сбежать! — с яростью прошипела Ама сквозь зубы. — Не обязательно сражаться. Есть шанс спастись.

— Нет и не было, — печально возразил я. — Придя сюда, мы выступили против Кардинала. Мы пришли за правдой. Мы сделали выбор. Теперь за него придется умереть. Мне, по крайней мере. Твое имя ведь не вычеркнули. Ты ему пока не нужна. Езжай домой. Забудь про меня, про Кардинала, про все. Вернись к нормальной жизни. Может, еще получится.

— Я с тобой, — не отступилась Ама. — Дошла досюда, могу и дальше…

— Нет, — твердо и решительно возразил я. — Это мой последний бой. Пан или пропал. Либо я его убью, либо он меня, все решится сегодня. Это моя битва, Ама. Когда-нибудь, возможно, наступит и твой черед, но не сейчас. Не здесь, не сейчас, не со мной.

— Что ты ему скажешь?

— Не знаю. Может, мне и не дадут ничего сказать. Но если удастся, наверное, спрошу, в чем все-таки тут дело, что это за список, кто мы такие, кем мы были раньше. Может, он мне ответит, прежде чем убить.

— Последний раз прошу… — Ама отпустила мою рубашку, но продолжала удерживать взглядом. Ее трясло, в глазах стояли слезы. — Пойдем со мной. Беги из города, от Кардинала, с работы. Скроемся, будем жить вместе.

— Не скроемся, — медленно произнес я, касаясь ее в последний раз, проводя пальцами по щекам, носу, губам. — Он повсюду, Ама… — Я похлопал себя по лбу: — Он там. От него не сбежишь, как не сбежишь от самого себя.

— Тогда пошел ты, Капак!

Зарыдав, она кинулась прочь, не оглядываясь. Я рванулся за ней. Сердце почти победило, я уже готов был крикнуть: «Стой, подожди! Я с тобой!»

Почти.

Я не мог бросить неразгаданную тайну. Не мог отказаться от боя с Кардиналом, на который меня толкали судьба, характер и интуиция. Я зашел слишком далеко, назад пути нет. Захлопнув рот, я смотрел вслед убегающей Аме, слушал затихающий внизу топот ее ног.

Потом начал спускаться дальше, сосредоточиваясь, не думая больше об Аме и о бренности бытия. Вместо нее я представлял ту женщину, и из темного омута всплывали другие. Среди них было много детей в школьной или в спортивной форме, они бегали, лазали по канату, играли в мяч. Вот я держу во рту свисток, а вот я целуюсь с той женщиной, вот я на чьих-то похоронах, вот я смеюсь, и вот…