Божья коровка - Анатолий Федорович Дроздов

сопровождении Веры подошли к актовому залу госпиталя. Санитарка по такому случаю надела красивое, бордовое платье, туфли-лодочки и сделала прическу. Смотрелась замечательно. Борис, который до сих пор видел ее исключительно в белом халате, даже на мгновение подумал, что зря он сторонится девушки. Но эта мысль мгновенно вылетела из головы, когда он разглядел стоявших у входа в зал пограничников. Это были ребята с его заставы и соседней «Кулебякины сопки» – все в парадной форме, с орденами и медалями на кителях. Они стояли кружком и о чем-то оживленно беседовали. Бориса и Сергея не заметили.

– Здравствуйте, товарищи! – сказал, подойдя, Борис и добавил, когда все повернулись. – Откуда к нам таких красивых занесло?

– Борис! Сергей! – загомонили сослуживцы, мигом окружив друзей. – Как вы здесь?

– Поправляемся, – сказал Борис. – В мае, говорят, отправимся домой. Отвоевались мы, ребята. У меня рука короче стала, у Сергея нет ступни – на протезе ходит. Но это ерунда, – он махнул рукой. – Главное, что живы. Не всем так повезло.

Лица пограничников посмурнели.

– Жаль ребят, – вздохнул Бабанский. Остальные закивали.

– А вы откуда? – повторил вопрос Борис.

– Из Москвы, – сказал Бабанский. – Награды нам вручали – сам Подгорный[100]. Было руководство пограничных войск. Все прошло торжественно, красиво, – он скосил взгляд на левую сторону своего мундира, где висели Золотая Звезда Героя Советского Союза и орден Ленина. – На обратном пути самолет сел в Хабаровске, а не во Владивостоке. Туда поездом поедем. Нам сказали, что нужно наградить двоих пограничников, отличившихся на Даманском, которые не могли прилететь в Москву по ранению и лежат здесь в госпитале. Это, как понимаю, вы?

– Наверное, – ответил Борис. – Поздравляю со званием Героя, Юра. Вас, ребята, с орденами и медалями.

Он с Сергеем по очереди пожали сослуживцам руки.

– Вручать будет первый заместитель начальника Погранвойск Матросов, – сообщил Бабанский. – С нами прилетел. Говорят, лично пожелал. Он и офицеры, которых вместе с нами наградили, ушли к начальнику госпиталя, – он чуть снизил голос и подмигнул. – Там для них накрыли стол. Нас, конечно, не позвали – не положено солдатам выпивать с начальством. Ничего, переживем.

Юрий засмеялся, другие поддержали.

– Кто эта девушка? – спросил Бабанский, который и до этого бросал заинтересованные взгляды на Веру.

– Будущий врач Вера Николаевна, – сообщил друзьям Борис. – Наш добрый ангел. Меня на ноги подняла.

– Не слушайте его! – запунцовела Вера. – Борис у нас большой шутник, весь госпиталь над его анекдотами смеется. Врачи его лечили, я только помогала.

– А вот я – серьезный человек, – сообщил Бабанский. – Хотите познакомиться с героем?

– Один у меня уже есть, – сказала Вера, решительно взяв Бориса под руку. – А два героя для меня много.

Пограничники захохотали.

– Что, Юра, пролетел? – спросил сержант Каныгин. На его мундире сиял золотом и эмалью орден Ленина.

– Угонишься тут за Коровкой, – пробурчал Бабанский, но тут же улыбнулся: – Поздравляю, Боря. И со званием Героя, и с такой подругой. А мы себе других найдем.

Они еще немного поболтали. Сослуживцы, впервые побывавшие в Москве, восторженно делились впечатлениями. Борис слушал с легкой грустью. Скорей всего, что он видит их в последний раз. Потом пути-дорожки разойдутся, останутся воспоминания и портреты, которые он нарисовал. Ребята этого не понимают…

В холле появились генералы, офицеры во главе с начальником госпиталя. Борис разглядел среди них Стрельникова и Буйневича. У обоих на мундирах – капитанские погоны, на кителях – ордена Красного Знамени. С ними – несколько штатских в костюмах. Пограничники затихли, развернувшись к ним лицом.

– Смирно! – скомандовал Борис, когда начальство подошло поближе.

– Вольно, – приказал Матросов. Он выглядел довольным. – Молодец, Коровка! Выжил и поправился назло врагу. Другим раненым помогаешь, мне тут говорили, – он глянул на начальника госпиталя. – Так, это что? – указал он на косынку на руке Бориса. – Китель закрывает. Куда мне награды прикрепить?

– Сниму, товарищ генерал-лейтенант, – сказал Борис.

– Хоть на время, – кивнул Матросов.

– Товарищи, прошу всех в зал! – объявил начальник госпиталя.

Товарищи пошли. Перед тем, как пройти в зал, Стрельников с Буйневичем пожали Борису руку, контрразведчик даже подмигнул. Выглядели офицеры довольными, и Борис порадовался. Выжили мужики! В его времени обоих схоронили. Стрельников не стал Героем, но зато живой…

Зал был полон. Сидели там врачи и прочий медицинский персонал, но с ними – незнакомые Борису люди, и довольно много. Наверное, актив Хабаровска. Для начальства первый ряд оставили пустым, где генералы с офицерами и штатскими расселись. Для рядовых пограничников оставили свободным следующий ряд. Борис с Сергеем заняли крайние сиденья, Вера разместилась рядом. На сцену поднялся начальник госпиталя и объявил начало торжественной части. Слово предоставили секретарю крайкома партии. Тот поднялся к трибуне и закатил доклад, в котором рассказал об успехах возглавляемого им края. Лишь в конце упомянул о героях-пограничниках. Затем вышла какая-то женщина и с бумажки прочитала речь, о том, как труженики края ударным трудом крепят экономическое могущество СССР. Наконец, на сцену поднялся Матросов. Его сопровождал майор, который нес в руках красные коробочки, такого же цвета небольшую папку и корочки удостоверений.

– Товарищи! – начал генерал. – Мне выпала почетная миссия от имени Президиума Верховного Совета СССР вручить награды отличившимся на Даманском пограничникам. По состоянию здоровья они не смогли прибыть в Москву, где чествовали остальных героев, и проходят лечение в окружном госпитале в Хабаровске. Но Родина их не забыла. По традиции первой вручается старшая награда, но я решил изменить порядок в знак уважения к солдату, потерявшему в бою с маоистами ногу. Рядовой Щербаченя! Ко мне.

Сергей встал и, слегка хромая, пошел к ступенькам сцены. На них он качнулся, однако устоял, и, подойдя к Матросову, доложил о прибытии. Борис тихонечко вздохнул. Сергею говорили взять с собой костыль, но тот не захотел: уперся – и ни в какую.

– За героизм и отвагу, проявленные при защите государственной границы СССР, рядовой Щербаченя награждается орденом Славы третьей степени[101], – объявил Матросов. Он достал из коробочки и приколол к мундиру пограничника серебряную звезду на пятиугольной колодке, обтянутой муаровой лентой с черно-оранжевыми полосами. Затем вручил орденскую книжку.

– Служу Советскому Союзу! – срывающимся голосом сказал Сергей.

– Отлично послужил, – кивнул Матросов. – Поправляйся, пограничник.

Зал зааплодировал, Сергей поковылял обратно. К нему внезапно подскочила Вера и помогла сойти со ступенек.

– Старшина Коровка! Ко мне!

Борис потопал к сцене. На полпути прошел мимо Сергея, разглядел капли пота на лбу свежеиспеченного орденоносца и мысленно вздохнул. На сцене он ударил строевым и, подойдя к Матросову, картинно повернулся.

– Товарищ генерал-лейтенант! Старшина Коровка по вашему приказанию прибыл.

– Орел! – Матросов улыбнулся. – Встань рядом. Хочу вам кое-что сказать,