Твой «человек-полиция» - Айлин Ютт

Глаза топит красным, удары ногой ни хрена не пробивают эту чёртову дверь! Со всей дури тараню плечом, сорвав полотно, вваливаюсь в кабинет. Озверев от увиденного, за волосы оторвал и впечатал этого борова мордой в стол! Со всей ненавистью ещё пару раз об стол и швырнув на пол, бросился в противоположную сторону.

Она лежит на полу и не реагирует, у меня такой тремор в руках, мне страшно прикоснуться к ней. Её блузка на половину расстегнута…

— Твааарь! — рычу не своим голосом в противоположную сторону.

— Скорую! — продолжаю орать.

Не слышу, что говорит Ирка, не понимаю откуда здесь взялись менты, беру Лесю на руки, несу в холл на диван. Пульс есть. Крови нет. Пытаюсь прикрыть её грудь, пуговицы сорваны! Снова зверею! Тихий стон разом гасит все мои эмоции. Она беззвучно произносит мое имя, или я оглох, но её губы снова шевелятся, со слезами тянется. Сгребаю в охапку бережно и крепко обнимая.

— Что? Что он сделал? — сиплым голосом пытаюсь добиться от неё ответа.

Она только всхлипывает и плачет. Отстраняя заглядываю в глаза, удерживаю в ладонях перепуганное лицо, замечая на щеке розовый след и наливающуюся гематому.

— Нн-ничего. Нич-чего. — пересохшими губами, всхлипывая мотает головой.

Меня сейчас бомбанёт, если я не урою его! Встаю, Леська хватается за мою руку.

— Не ухх-ходи, пп-пожалуйс-ста. — она вся ёжится, в глазах паника.

Сажусь на диван, беру на колени, прижимаю к себе, успокаиваю, глажу по спине.

— Тише, тише, я рядом.

Ирка мнётся рядом с пластиковым стаканом воды.

— Откуда? — киваю на ментов.

— Я вызвала. — она заметно нервничает.

Менты выводят этого. Тут же начинается возня с нами. Объясняю всю ситуацию изначально, поясняю, что она беременна. Леся, придя в себя, пишет заявление, мы с Ирой идём как очевидцы. Нам советуют снять побои самостоятельно, так хоть и платно, но быстрее, говорят в какое бюро судебно-медицинской экспертизы ехать на освидетельствование.

На удивление ребята попались нормальные и сделали вид, что не заметили сломанного носа этого урода. Ещё больше я удивился, когда Ира включила видеозапись, на ней особо ничего не видно, кроме двери, которую я вышиб, зато хорошо слышно, как зовёт на помощь моя Леська, и как эта гнида угрожает. Когда слышу глухой удар в дверь и крик моей девочки «Хватит! Пожалуйста, хватит…», в моих руках трещит пластик шариковой ручки.

— Вам лучше ехать на освидетельствование. — советует товарищ в погонах, забирая наше заявление.

Беру за руку Леську, тяну на выход, она порывается взять свою коробку с вещами, там же находим вязаную кофту, которой она прикрывается. На улице начинает смеркаться. Еду по указанному адресу. Параллельно набираю бойкую подругу. Ну а кого мне ещё просить, как не её?

— Привет. Мне нужна твоя помощь. — намеренно не называю имен и опускаю подробности, что б Леся не реагировала.

Впрочем она и так не реагирует, вжалась в сиденье и смотрит перед собой.

— Бюро судмедэкспертизы на Гагарина знаешь? — она должна знать, с её-то профессией.

— Знаю, но я вообще-то по гражданским делам, уголовка это не мой профиль. Могу посоветовать человека.

— Плевать! Мне нужна твоя помощь. — намеренно выделяю нужно слово голосом.

— С Лесей что-то? — ну наконец-то! Как до жирафа!

— Да. — скидывает.

Очень надеюсь, что приедет. Я без понятия как там проводят эти экспертизы, но думаю девчонкам будет проще вместе. Юлька приехала, её фамилия или связи её отца помогли нам пройти без очереди в некоторые кабинеты и выбить медика женщину, потому что, бл*ть, конкретно в нашей ситуации делать рентген нельзя! Естественно, что б её руками смотрел врач мужик, я бы сам не разрешил. В итоге, забираем все нужные справки, везу девчонок в Лесину квартиру, забираю все документы о её беременности и еду в участок, разбираться что дальше.

Там же встречаю Иру, которая идёт по делу уже не как свидетель, а как второй пострадавший, точнее, первый. Я в ах*е! Присел на металлические стулья в коридоре. Вот тебе и «Безопасность», бл*ть!

Через пару часов возвращаюсь, предварительно позвонив Женьку, что б открыл мне дверь в подъезд. Ключей у меня нет. Время почти полночь, планирую тихонько постучать, надеюсь бойкая подруга откроет, потому что на сообщения ни одна из них не отвечает. На стук в дверь тоже… Блин! Что делать-то? Я же не могу домой поехать, хочу к своему Лисёнку, обнимать целовать, согревать… вспоминаются её холодные ладошки, испуганные глазки. Пальцы опускаются на дверную ручку, она подаётся, и дверь плавно распахивается. А у меня в груди сердце подпрыгивает и ухает вниз. Неужели это не все приключения сегодняшнего дня?

В квартире темно и тихо. Хотя нет, не тихо, слышу всхлипы, сердце поднимается обратно в грудь и начинает неистово ба́хать. Влетаю в зал. Сидят на диване в обнимку и обе ревут. Ну пи*дец!

— Вам мало сегодняшнего! Вы чего с открытой дверью сидите⁈ — молчат.

На телике какая-то заставка то ли огня, то ли костра.

— Так, всё. Давайте по койкам и спать. Все подробности завтра.

— Здесь остаёшься. — указываю пальцем на Юлю, разбираю диван.

— Я никуда и не собиралась. — любит, что б последнее слово за ней было.

Меня бесит. Но стараюсь держать себя в руках, если б не она, возможно было бы хуже. Снова мой вечер пошел не по плану. Коробочка с колечком в портфеле в прихожей, я забыл купить цветы… не до цветов как-то было. Леся подает постельное.

— Дальше я сама. — подаёт голос бойкая.

Идём с Леськой в её крохотную спальню. Не включая свет, прикрываю дверь и крепко обнимаю тёплую трепещущую девочку, уплывая от родного запаха. Я чуть её не потерял сегодня. Их… их чуть не потерял. Аааа! Идиот, надо было сразу ему рожу бить!

Неужели нужно обязательно случиться какой-то жести, что б понять насколько дорог мне человек. Я не представляю, что бы делал… нет, даже не хочу представлять. Гоню дурные мысли. Нежно целую любимые губы.

— Как ты, Лисёнок? — шепчу, ведя носом по её переносице.

— Нормально. — голос подрагивает и хрипит.

Она вообще очень мало говорит. Видимо, шок ещё и надо дать ей время.

Глаза почти привыкли к темноте, из окна ночное освещение помогает еще лучше разглядеть её силуэт. Начинаю раздевать, спускаюсь на корточки, стягиваю широкие домашние штаны. Притягиваю за талию, целую пока ещё плоский животик, задерживаюсь на пупочке и, будто в окошко, очень тихо шепчу: «Простите папку. Больше никогда не дам вас в обиду!». Выпрямляюсь, стягиваю футболку, под которой ничего нет. На плече и предплечье разливается большой синяк.