Дорога в прошедшем времени - Вадим Бакатин

Я еще и еще раз убеждался в том, что люди толком не знали ситуации, в которой мы оказались, реальных путей, возможностей и трудностей выхода из нее, не знали целей политиков, за которых голосуют, не знали, что и сами «политики» такие же люди… Но некоторые знали. Приведу одну телеграмму, которую я получил на телевидении после передачи «Кто есть кто»:

Талица, райцентр.

Здравствуйте. Не рубите, мужики, молодые деревца перестройки. Никто из кандидатов не сможет решить сложнейший каскад вопросов СССР – Россия. Просьба: наберитесь мужества, мудрости, откажитесь сегодня от борьбы за президентство, объединитесь вокруг президента Горбачева.

Доведите начатое дело перестройки до конца. Работайте, работайте сообща. Иначе крах всей системы при любом президенте России. Не голосую ни за одного кандидата – Исеть Тобольска Тюменской обл. Чекенко Виктор Иванович.

Ну что же, итоги голосования известны. Почти 28,5 миллиона избирателей поступили как Виктор Иванович. И те политики, которые будут продолжать дело преобразования страны, должны очень серьезно задуматься: как, какими идеями и делами растопить этот айсберг недоверия.

Несмотря на поражение, на очередную отставку, я считал и считаю правильными те принципы, которые изложил в начале этой главы. Не должно быть ни одного слова неправды. Только честный, прямой и открытый разговор.

В то время ничего еще не было потеряно и все зависело от того, какие отношения установятся между президентом России и президентом Союза. Между Ельциным и Горбачевым. Мне задавали провокационный для выборной кампании вопрос: кто вам ближе, Ельцин или Горбачев. Тогда я, не задумываясь, отвечал: Горбачев. После избрания президента России я сказал: «Оба должны быть ближе друг другу, иначе полный крах». Российская политика, построенная только на конфронтации с центром, и политика центра, не считающаяся серьезно с республиками, должны быть похоронены. Оба президента должны вместе решительно пресечь тех политиков, которые продолжают все активнее разыгрывать карту сепаратизма, национализма, а равно и карту русской национальной идеи.

Они этого не сделали.

14 июня 1991 года. Пятница. После полудня. Я позвонил первому президенту России Борису Ельцину. Попросил принять поздравления от побежденного и пожелал удачи. На мою оговорку, что звоню искренне, без всякого заднего умысла, Борис Николаевич очень живо отреагировал, сказав, что и не думает подозревать меня в этом, уверен, что мы сможем в дальнейшем сотрудничать, поблагодарил за поздравления.

Мне показалось, что у него было хорошее настроение. Он был несколько возбужден. Конечно, причина – не звонки, которых в это время было немало. Ни с чем не сравнимая колоссальная личная ответственность за то, чтобы остановить падение и распад России. Я почувствовал это очень ясно и, уже положив рубку, еще раз про себя пожелал удачи и чуть больше счастья многострадальному народу… и первому президенту России.

В открытое окно кремлевского кабинета смотрели четырехсотлетние купола Ивана Великого, немым упреком достоинства и спокойствия вечности сегодняшним суете, страстям и тщеславию. Пить надо меньше.

Поскольку клевета на меня возводилась продажными перьями, я противопоставлял ей презрение.

Жан Поль Марат

Работая над вторым изданием этой книги (после первого прошло пятнадцать лет), я заметил, что со многими старыми оценками не совсем согласен. Дожили. Сам с собой не согласен! Слишком много, в прямом смысле, увлечения демагогией, пустословием, пустяковых бездоказательных оценок и выводов. Такое легкое (легковесное) заражение «демократическим вирусом». Многовато штампов и ярлыков. Время прошло и все поменяло.

Как сказал популярный поэт XX века Павел Антокольский:

Я вижу: с годами и время само,

И чувства становятся проще.

Он прав.

Вернувшись из Фороса после путча, М.С. Горбачев назначил исполнять обязанности председателя КГБ СССР Л.В. Шебаршина. Однако на следующий день, 23 августа, собравшиеся на Госсовет президенты союзных республик устроили скандал, потребовали отменить все назначения. Тут же на ходу, спешно, искали новые кандидатуры, кем заткнуть образовавшиеся вакансии.

М.С. Горбачев по радиотелефону разыскал меня: «Срочно выезжай ко мне».

Во втором часу дня я в приемной президента СССР. Меня торопят, говорят, что Михаил Сергеевич давно ждет. Вхожу в знакомый кабинет. За столом сидят президенты союзных республик, Горбачев – в председательском кресле, рядом с ним справа – Ельцин, с левой стороны место свободно. Я сел.

– Вадим Викторович, – произнес президент, – вот мы тут все вместе решили предложить вам возглавить Комитет государственной безопасности.

Не могу понять почему, но воспринял это предложение спокойно. Привык уже.

– Конечно, для меня это – большая неожиданность. Только думаю, на такую должность подошла бы другая кандидатура.

– Какая? – спрашивает Горбачев.

– Я бы предложил председателя Комитета Верховного Совета СССР по безопасности Юрия Рыжова, – отвечаю.

– Юрий Рыжов – хорошая кандидатура, но он не найдет достаточной поддержки. Ведь важно, чтобы все мы его поддерживали.

– А меня, значит, вы поддерживать будете? – спрашиваю.

– Конечно, – отвечают, – будем поддерживать.

– Только ведь вы направляете меня в такую организацию, – говорю, – которую, на мой взгляд, вообще надо расформировать.

– Так вот мы вам это и поручим, – отозвался президент России Борис Ельцин и предложил включить это в указ.

Горбачев на решении о моем назначении от руки приписал второй пункт, в котором значилось, что я должен представить предложения по коренной реорганизации Комитета государственной безопасности.

В приемной меня встретил исполняющий обязанности председателя комитета, начальник Первого главного управления КГБ генерал Л.В. Шебаршин.

– Сразу поедем? – спрашивает.

– Назначайте коллегию на три часа дня, – отвечаю. – Я сам приеду.

А зря. Зря. Л.В. Шебаршин пользовался колоссальным авторитетом в КГБ, в ПГУ. Председатель КГБ – это его место и выигрыш для страны. Горбачев был прав, подписывая указ о Шебаршине. Но немного забыл, что он только вчера ночью освобожден из Фороса. Не учел изменений в стране. Такая, казалось бы, мелочь, день подождать. Но все состоит из мелочей. В итоге количество меняет качество. И все идет не так, как надо.

Комитет госбезопасности являлся всепроникающим ведомством, способным контролировать все. Без серьезного реформирования этой организации и установления системы эффективного государственного и общественного контроля над спецслужбами невозможно было надеяться на успех демократических реформ. Но Горбачев до самого путча (до Фороса) видел в КГБ не угрозу своим преобразованиям, а опору. А могло ли быть иначе?