Покорение Финляндии. Том II - Кесарь Филиппович Ордин

свое положение известными условиями. В мемуаре, поданном на имя Императора Александра, он писал:

«Доверие, коим В. И. В-ву угодно меня удостоить, выражая желание чтобы я принял на себя гражданское управление Финляндии, обязывает меня повергнуть пред Вами мои по этому предмету мысли прежде нежели осмелиться взять на себя бремя столь тяжкое для моих лет[48] и для малых моих способностей. Тягость его зависит от состояния, в коем находится страна; физиономия её в настоящее время очень отлична от того, что было в начале нашего вступления. В. И. В-во изволите увидеть из этих размышлений, позволительно-ли мне надеяться, что я оправдаю Ваш выбор и буду соответствовать Вашим намерениям? Если таково мое счастье, я предаюсь душой и сердцем Вашим повелениям.

Бросив таким образом еще один камень в почти низвергнутого уже победителя Финляндии, Спренгтпортен продолжал развивать свои размышления:

«Финляндия почти вся покорена успехами Вашего оружия, Государь! Остается еще покорить сердца её жителей, которые более чем когда-либо отчуждены от нас. Только при справедливом управлении, сообразном с их прежней организацией и способном залечить глубокие раны, нанесенные минувшими военными действиями, только при нем может состояться эта победа, столь необходимая для дальнейших успехов Вашего оружия.

«Уже в одном из предыдущих мемуаров я имел честь выразить, и теперь повторяю, что вопрос не столько в военных мероприятиях, сколько в тех, кои должны быть пущены в ход чтобы расположить в свою пользу общественное мнение, приобрести благосклонность (la bienveillance) и покорить умы, дабы в предстоящем собрании получить в свою пользу средства необходимые для дальнейшего распространения наших успехов, если бы обстоятельства того потребовали. Ибо в конце концов, если известные Вам, Государь, политические события не приведут к полюбовному окончанию этой борьбы, лишь в сердце Швеции можете Вы упрочить покорение Финляндии. Если бы даже эта идея показалась химерическою, все-таки хорошо было бы упрочить ее в стране, которая с удовольствием видит удаление войны от неё.

«Но до сих пор никакие меры не были направлены в этом смысле; напротив, многие насилия исходившие от дурно ознакомленной военной власти ожесточили умы и возмутили людей наиболее благонамеренных; эта власть посягнула на личную безопасность(!), на общественное доверие (!), она уничтожила веру в правительство обходя его объявления, контракты, капитуляции; она разрушила надежду поданной первой прокламацией, мудро соображенною[49] с характером народа известного по свободе мнений; одним словом, эти насилия опрокинули и перепутали все права; ничто из того что было обещано не было исполнено, и В. В-во конечно будете удивлены, узнав что благородные пособия, которые Ваше великодушие назначило на вознаграждение за грабежи (pillages), совершенные при первых столкновениях, — еще ожидаются страждущими. Такую картину представляет в эту минуту страна, разоренная во многих своих частях, где однако надлежит продовольствовать армию, чересчур может быть многочисленную для местных средств, в виду последовавших уже военных событий.

Кто ознакомился из всего предыдущего изложения с личностью и образом действий Спренгтпортена, тот не затруднится узнать в приведенной тираде этого мстительного и честолюбивого старика. На тех самых днях, когда он писал и подавал этот свой донос на Буксгевдена, его соотечественники — финляндские депутаты — хотели благодарить Государя именно за то, что Буксгевден был поставлен во главе армии, и что этою последней был соблюден возможный порядок. Если слова их не были сказаны, то исключительно из-за придворной осторожности Салтыкова, цензуровавшего приготовленную речь. В своем месте были приведены отзывы частных лиц в их интимной переписке, судя по которым распоряжения Буксгевдена безусловно вызывали симпатию и доброе расположение. Ниспровержение прав, нарушение обещаний и капитуляций и другие «ужасные» слова не без основания рассчитаны былина впечатлительность Александра. Здесь конечно, и прежде всего, подразумевалось отнятие бостельных имений от жен и семейств тех офицеров, кои продолжали сражаться против России; мера двукратно, при посредстве Румянцева, не только утвержденная Императором Александром, но и предписанная к исполнению не ожидая новых повелений, хотя и до самого удаления Буксгевдена не приведенная в исполнение. Далее подразумевались полевые суды, которые во время повсеместной партизанской войны конечно не могли передать своей обязанности местным гражданским судам. Капитуляции конечно также не могли сохранять своей силы, когда сдавшиеся вновь шли в ряды восставшего против Русских населения и усугубляли силу мятежа. С благородным, будто бы, негодованием говорилось о бедствиях разоренных жителей, которые естественно должны были платиться за. оказанное сопротивление, — и вовсе умалчивалось о бедствиях русских войск, бивуалировавших на жестоком морозе, питавшихся за неимением провианта кореньями и всякою дрянью, падавших от изнурения и от изменнических выстрелов и всевозможных засад того самого населения, которое будущий генерал-губернатор желал выставить столь несчастным и угнетенным. Были недоразумения и промедления в денежных расчетах по поставкам, но в военное время может ли быть иначе? Однако русские власти все-таки рассчитывались более или менее точно, хотя могли бы, по праву победителя, брать все нужное без всяких расчетов и уплат. Можно было бы долго возражать на вопли мстительного старика, но, повторяем, клеветы его достигали цели, — а это для него только и требовалось.

В дальнейшем изложении своего мемуара, переходя к средствам ближе ознакомиться с бедствиями, картиною которых он так старательно возмущал Императора Александра, и со средствами помочь в этих бедствиях, Спренгтпортен находил, что конечно депутация, бывшая теперь в Петербурге, могла бы кое-что предложить, так как в ней есть несколько дельных голов и честных людей. Но забывая, что депутация вызвана по его же указанию, он в один голос с депутатами не стеснился заявлять о нелегальности её избрания и неспособности выполнить важную задачу ей предлежавшую. Единственный путь спасения — созвание сейма. — «Генеральное и конституционное собрание, на которое будут влиять люди самые благонамеренные; великодушие, благотворительность и самое присутствие В. И. В-ва — вот что нужно; это единственный путь, могущий привести к полному соединению умов, которых настоящее состояние неуверенности держит еще удаленными от нас. Наступившая зима, завершив военные действия, представляет время наиболее удобное для этой меры, и я отвечаю за самые благодетельные от неё последствия для службы В. В-ва — Спренгтпортен был в известном отношении прав: сейм соединил умы; но насколько устранилось удаление их от России и насколько это соединение было полезно для «службы Его Величества», т. е. для пользы России, — так как не может быть иной службы Государя кроме попечения о благе его государства, — это вопрос, на который отвечают новейшие отношения Финляндии к России.

В вопросе о порядке управления страной Спренгтпортен по-видимому должен бы быть в сильном разноречии с депутацией, предводитель которой Маннергейм приписывал ему какие то «турецкие» проекты.