Рожденный очаровывать - Сьюзен Элизабет Филлипс

Дин нахмурился.

– Может, перестанешь умничать и как следует подготовишься к свиданию.

– А у нас свидание?

Он показал на пакеты:

– Выбери, что наденешь.

– Ты купил мне одежду?

– А по-твоему, я должен был позволить тебе самой ходить по

магазинам?

Она закатила глаза.

– Какой же ты трус!

– Об этом можешь спросить оборону «Пэкеров».

Давно пора напомнить ей, кто здесь главный. Он положил руку на пояс шортов.

– А может, осмелишься потихоньку заглянуть в душ и все увидеть своими глазами?

Он расстегнул пуговицу. Она уставилась прямо на линию ворот. Он взялся за язычок молнии. Она, похоже, никак не могла поднять голову, а когда наконец ей это удалось, его снисходительная улыбка, та самая, которой он награждал новичков команды, когда они слишком уж хвастались, хлестнула ее, как пощечина. Блу не успела ничего сказать: Дин ушел в спальню.

Блу молча наблюдала, как за ним опустилась пластиковая занавеска. Этот человек – настоящий дьявол: недаром у нее руки чешутся сбросить полотенце, войти туда, и будь что будет. Дин – ее единственный в жизни шанс сыграть с профессионалами, и, если бы мать не выбрала именно это время, чтобы опустошить с банковский счет. Блу могла бы преодолеть отвращение к бессмысленному сексу и уговорить себя на одноразовое посещение мужской раздевалки.

Она отбросила ногой пакеты, противясь искушению заглянуть внутрь и посмотреть, что он там накупил, и натянула чистые джинсы и свежевыглаженную черную рубашку, после чего постаралась как можно лучше высушить волосы во второй ванной, стянуть их в хвостик и пустить в ход тушь и блеск для губ.

Наскоро посмотревшись в зеркало. Блу спустилась вниз, подождать Дина на крыльце. Будь они настоящей парой, она могла бы посидеть на кровати, пока он одевается. Какое, должно быть, потрясающее зрелище!

Блу со вздохом сожаления уставилась в сторону заброшенного пастбища. На следующий год в это время здесь будут щипать траву лошади, но она их уже не увидит.

Дин был готов в рекордное время, но, когда вышел на крыльцо, в растопыренных пальцах болтался прозрачный сиреневый топ. Он перекинул его с одной руки на другую, без единого слова, сверля ее многозначительным взглядом. Предвечернее солнце переливалось в крошечных серебряных бусинках, похожих на пузырьки пены в сиреневом море. Ткань раскачивалась в руке, как часы гипнотизера.

– Беда в том, – объявил он наконец, – что у тебя, возможно, нет приличного лифчика. Я видел такие топы на девушках в клубах, только их лифчики были с кружевными бретельками. Может, даже контрастных цветов. Думаю, сюда пойдет розовый. – Он покачал головой: – А, черт, я сконфузил нас обоих.

При этом он отнюдь не выглядел смущенным. Мало того, поднес сиреневую штучку к ее лицу.

– Я пытался купить тебе что-то с шипами и кожей, но, клянусь, если в округе есть магазинчик садо-мазо, я обязательно его найду.

Она снова оказалась в саду Эдема, только на этот раз предательское яблоко держал Адам.

– Убирайся.

– Если боишься обнаружить перед всем миром собственную женственность, я пойму.

Она устала, проголодалась и преисполнилась жалости к себе, иначе не позволила бы ему ее дразнить.

– Так и быть, – процедила она, хватая сиреневое искушение. – Я сдаюсь, но ты об этом пожалеешь.

Поднявшись наверх, она содрала с себя рубашку и натянула одеяние сатаны. С подола мягко ниспадала оборка, касаясь пояса джинсов. Тонкие ленточки-завязки легли на плечи. Дин оказался прав: из-под них виднелись бретельки лифчика. Ничего не скажешь: он эксперт по женскому белью! К счастью, лифчик оказался светло-голубым, и хотя бретельки были не кружевными, все же и не белыми, что, как знала даже она, считалось непростительным грехом и нарушением законов моды для мистера Журнал «Вог», ожидавшего на крыльце.

– В одном из пакетов лежит юбка, – окликнул он снизу, – на случай, если решишь избавиться от этих джинсов.

Проигнорировав его, она сбросила босоножки, натянула обшарпанные черные байкерские ботинки и сбежала вниз.

– Опять ребячишься! – буркнул он, обозрев ее обувь.

– Так мы идем или нет?

– Никогда не видел, чтобы женщина так боялась быть женщиной! Когда придешь к шринку[25]...

– Не начинай. Моя очередь сидеть за рулем.

Она протянула руку и едва не поперхнулась, когда он без споров вложил ключи в ее ладонь.

– Понимаю. – кивнул он. – Тебе нужно утвердиться в своей мужественности.

Слишком много его ударов сегодня попадало в цель, но Блу была так поглощена идеей сесть за руль «вэнкуиша», что все ему спускала.

Машина оказалась воплощенной мечтой. И Дин вел себя на редкость прилично и только пару раз поморщился, когда она слишком резко переключала скорости.

– Едем в город, – велел он, едва они добрались до шоссе – прежде чем поужинать, я хочу нанести недружественный визит к Ните Гаррисон.

– Сейчас?

– Надеюсь, ты не считаешь, что я собираюсь спустить ей эту историю с рук? Не мои стиль, Колокольчик.

– Должно быть, я чего-то не понимаю, но вряд ли меня можно считать самым подходящим человеком для визита к Ните Гаррисон.

– Именно поэтому ты подождешь в машине, пока я постараюсь обаять старую клячу, – пояснил он и, неожиданно повернувшись, стал играть с мочкой ее уха.

Ее уши были невероятно чувствительны, и она едва не сползла в кювет. И только открыла рот, чтобы попросить его держать свои руки при себе, он что-то продел в крохотную дырочку. Она посмотрелась в зеркало заднего обзора. Фиолетовая капелька весело подмигнула ей.

– Ты купил мне серьги?

– Пришлось. Я боялся, что ты нацепишь стальные гайки.

У нее неожиданно появился свой стилист, причем это вовсе не Эйприл. Интересно, знает ли он о профессии матери?

Его противоречия только подогревали ее интерес к Дину. Мужчина с бьющим через край мужским началом просто не должен так любить красивые вещи. Ему больше пристало увлекаться пропотевшей спортивной формой. Она ненавидела, когда люди не соответствовали созданным ею же стандартам. Жизнь сразу становилась хаотической.

– К сожалению, это не настоящие камни. В здешних магазинах выбор невелик.

Настоящие или нет, но ей нравились.

Впечатляющий дом Ниты Гаррисон стоял на тенистой улице, в двух кварталах от деловой части города. Выстроенный из такого же рыжеватого камня, что и банк, и католический храм, он имел низкую ребристую крышу и великолепный фасад в итальянском стиле. Каменные фронтоны венчали девять больших окон с двойными рамами: четыре на первом этаже и пять – наверху. То, что в середине, было шире остальных. Участок был на редкость хорошо ухожен, с большими аккуратными газонами и безжалостно подстриженными кустами живой изгороди. Блу подъехала к воротам.