Под крылышком у ректора - Кристина Юраш

- Ну да! Его же видно немного! – отозвалась я, глядя на его хвост.

– Ладно, - ледяным голосом заметил ректор. - Так, что по поводу хвоста? Ты про хвост еще не писала, я так понимаю!

Он перебирал мои листочки.

В этот момент я стала красной и решила стечь под стол. Он имел в виду совсем другое!

- Я… вообще-то про хвост, - прошептала я, умирая от стыда.

- Я знаю, что ты еще тот прохвост. Ползи смотреть хвост! - с усмешкой заметил ректор.

Я осторожно встала на колени и поползла смотреть хвост. Он был длинным, но не настолько, как у нагов. Лысый, серый хвост под цвет крыльев.

- Я… я… все изучила… - прошептала я, таща за собой свои записи заклинанием. – Одну минутку. Не шевелитесь. Я его зарисую! Тэкс… Ага… Понятно… А для чего он нужен?

- Для баланса. Когда лезешь по стене замка, нужен баланс, - произнес ректор.

- Можно я его замеряю? – спросила я, понимая, что работу придется править.

- Меряй! – послышался голос сверху, пока я вспоминала заклинание рулетки.

- Ого! – сглотнула я. – Метр сорок три! Нет, сорок четыре! И размах крыльев!

- Меряй, - послышался голос ректора, а я смотрела на его красивое тело, словно высеченное из камня. Мне казалось, что такие фигуры имели только древние боги…

- Ой, - прошептала я, случайно коснувшись его груди рукой.

- Да не бойся, я не кусаюсь, - усмехнулся Гелиад и прихлопнул свою грудь моей дрожащей ладошкой. На ощупь кожа была как кожа. Только прохладная. А под ней, казалось, камень. Он сжимал мою руку и медленно вел ею по своей груди и по кубикам пресса.

- Для баланса. Когда лезешь по стене замка, нужен баланс, - произнес ректор.

- Можно я его замеряю? – спросила я, понимая, что работу придется править.

- Меряй! – послышался голос сверху, пока я вспоминала заклинание рулетки.

- Ого! – сглотнула я. – Метр сорок три! Нет, сорок четыре! И размах крыльев!

- Меряй, - послышался голос ректора, а я смотрела на его красивое тело, словно высеченное из камня. Мне казалось, что такие фигуры имели только древние боги…

- Ой, - прошептала я, случайно коснувшись его груди рукой.

- Да не бойся, я не кусаюсь, - усмехнулся Гелиад и прихлопнул свою грудь моей дрожащей ладошкой. На ощупь кожа была как кожа. Только прохладная. А под ней, казалось, камень. Он сжимал мою руку и медленно вел ею по своей груди и по кубикам пресса.

Я чувствовала, как дрожат кончики пальцев, а в душе все вращается: «Кто бы мог подумать!».

- Х-х-хорошо, - смутилась я, осторожно высвобождая руку и беря свои записи.

Я строчила, строчила, строчила… Что-то мне подсказывало, что нужно было брать вампира или гуля. Все будут про гулей и гремлинов писать.

- Как нап-п-падает горгулья? Чем опасна? Степень кровожадности? – спросила я, глядя на ректора. – Это следующий вопрос.

- Днем я на тебя упаду со стены и оставлю кровавую лепешку, – сурово спросил ректор, задумавшись. – Ночью…

- Ладно, ладно, - отмахнулась я, открывая книгу. –Это у меня есть! Как вам удалось победить горгулью? Так, это у меня тоже вроде бы есть…

- Дай сюда! Ты долго следила за мной, - прищурился ректор, видя слизанные с учебника ответы. – Пришла днем и … Это что за ерунда…

- Отдайте! Так нужно! – спорила я, чувствуя, как меня схватили за руку.

- Не от…

Договорить он не успел. Я видела, как он застыл, все еще сжимая мою руку за кисть.

- Что с вами? – спросила я, с тревогой. Обернувшись, я с ужасом увидела полоску рассвета.

- Листочки! Моя работа! Моя… рука, - выдохнула я, понимая, что эту ночь я проведу с ректором.

Моя рука была в кольце его пальцев. Видимо, он не хотел, чтобы я вырвала у него из рук листочки.

- Приехали… - выдохнула я, видя статую полуголого ректора посреди своей скромной ученической комнаты.

«Так вот кто ворует статую!» - пронесся голос уборщицы.

- Отлично! – всхлипнула я, видя каменный наручник. – Просто замечательно!

Ректор даже не успел превратиться в уродливое чудовище. Он застыл так же, как и стоял.

- Здорово! – всхлипнула я, подтягивая к себе ногой стул. – Кто там хотел переспать с ректором? Кажется, я вот-вот исполню мечту все девочек Академии! А завтра у меня конкурс и сдавать научную работу!

- Ничего, - успокаивала я себя. – Сколько там того дня? Посижу, почитаю!

В этот момент мне дико захотелось сразу и спать, и есть, и в туалет…

Но я сидела на стульчике, одной рукой листая учебник. Это все, до чего я могла дотянуться.

- Принципы магического равновесия, - всхлипнула я. – Заклинание, воздействующее на окружающий мир равно внутреннему магическому резерву мага, который высчитывается по формуле… Где «К», это – коэффициент магической силы, определяемый при помощи измерителя мощности заклинания… Вам это интересно, господин ректор?

Я перелистнула страницу, видя, как в окно бьет солнце. Внутри что-то поджимало, но я терпела. Зато мой подорожник еще раз нажал кнопку слива, шелестя всеми листиками.

- Засранец, - с завистью выкатила обиженную губу я. – Концентрация и осознанность. Любая магия требует концентрации и осознанности. Исключения. Магические создания, у которых магия в крови. Они сами по себе нарушают этот принцип, имя магический резерв во много раз превосходящий человеческий. Многие заклинания они могут использовать неосознанно, что не освобождает их от ответственности.

Шел второй час. Я клевала носом, листая еще одну книгу. В животе урчало! Ужин на столе остывал, но я не могла дотянуться до него заклинанием. Для этого требовались обе руки, но у меня в распоряжении была только одна.

- О, малыш! – обрадовалась я, видя, как из ванной показывается внушительный куст. – Прикати маме яблочко! А? Будь хорошим кустиком?

Подорожник на кривых корешках направился в сторону моей руки.

- Да, да! – обрадовалась я. – Яблоко… Правильно!

Подорожник обхватил корешком яблоко, пока я тянула к нему руку.

- Ну, неси! Что не так? – удивилась я, видя, как он прижимает его к себе, мол, яблоки нам, подорожникам, дальние родственники.

- Хорошо! Неси котлету! Котлетку! Вы с ней точно не родственники! – выдала я, пытаясь рассмотреть, что там в тарелке, кроме котлеты. Заклинание «подогрева» грело тарелочку так, чтобы еда на ней оставалась теплой.

- Это мясо! – убеждала я, видя, как корешок роется среди гарнира, оплакивая каждую фасолину и картошку. – Мя-со!