Никогда не говори: не могу - Сергей Донской

– Против кого будет направлена акция?

– Слыхал про вертикаль власти, которую постоянно укрепляют? – спросил Кочер, понизив голос. – Мы превратим ее в горизонталь.

– Вы говорите загадками.

– Горизонталь, понимаешь? – Поднятая рука Кочера стремительно упала. – Такая, которая запросто поместится в могилу.

– Ого! – Издав это восклицание, Ханчев еще долго не мог найти позу, в которой ему было бы удобно. Ощущение уюта и комфорта как ветром сдуло. Ханчев почувствовал себя так, как если бы очутился на краю могилы, упомянутой хозяином. По его спине поползли мурашки. – Ого! – повторил он с новым выражением. – Не слишком ли круто?

Кочер многозначительно улыбнулся:

– Круто, это когда на твоем банковском счету появляется полтора миллиона долларов, которых там прежде не было.

– Мне больше нравятся круглые числа.

– Два миллиона, – сказал Кочер, не задумываясь.

– Роберт Оттович, – заговорил Ханчев, тщательно подбирая слова. – Мне хорошо известны расценки подобных мероприятий. Я знаю, сколько платят за рядового депутата, сколько – за председателя фракции, а сколько – за губернатора края. Но завалить вертикаль – это не шуточки.

– Теперь послушай меня, – приглушенно произнес Кочер. – Лично тебе не придется никого, э-э… В общем, твое дело – техническое обеспечение. Я уже приказал Эдуарду Львовичу подыскать исполнительницу… э-э, главной роли. Такую, чтобы затерялась среди ткачих и прядильщиц.

– Разумно, – осторожно кивнул Ханчев. – Но потом нужно будет ликвидировать весь обслуживающий персонал, а это хлопотно и накладно. Накиньте «лимон», это будет справедливо.

Кочер подумал, что чеченский наемник, рассуждающий о справедливости, – это нонсенс, но придержал свою мысль при себе. Зачем настраивать против себя человека, от которого во многом зависит успех операции? Все равно Ханчев получит лишь небольшой задаток да пулю в затылок. Пусть потешится приятными иллюзиями.

– Договорились, – вздохнул Кочер. – Десять процентов от общей суммы поступит на твой счет в течение недели.

– Триста тысяч? – пожелал уточнить Ханчев.

– Триста тысяч.

– А остальное?

– Как обычно. По завершении работы.

– О'кей, – расплылся в улыбке Ханчев. – Приятно быть богатым человеком. Почти таким же как вы, Роберт Оттович, да?

Кочер, намеревавшийся встретить это заявление издевательским смехом, закашлялся. Ни к чему задевать болезненное самолюбие чеченца. Пусть считает себя богатым, пусть ставит себя на одну доску с хозяином – плевать. Главное, что он согласился. Оставалось лишь проработать некоторые детали.

* * *

Уединившись в своей комнате, Ханчев развалился на кровати и, заложив руки за голову, уставился в потолок. Ни трещинки, ни пятнышка, глазу не за что зацепиться. Скукотища.

Ханчев протяжно зевнул. Хотелось курить, но вставать было лень. Раздеваться – тем более. Дай Ханчеву волю, он спал бы одетым, как во время партизанских рейдов. Но шеф строго-настрого запретил появляться на людях в мятых брюках. Кроме того, он настаивал, чтобы Ханчев время от времени ополаскивался под душем. Приходилось подчиняться. Таких денег, какие платил Кочер, Ханчев прежде ни от кого не получал.

Теперь вот ему светила почти астрономическая сумма, состоящая из тройки с шестью нулями.

Велика ли вероятность того, что акция по каким-либо причинам сорвется и обещанные три миллиона так и останутся пустым звуком?

Как специалист по диверсионной деятельности, Ханчев понимал, что обнаружить взрывчатку значительно сложнее, чем принято считать. Когда в средствах массовой информации трубят про успешные оперативно-разыскные мероприятия, Ханчев лишь посмеивался в усишки. Он-то знал, что заложенные бомбы и тайники с тротилом обычно находят по наводке стукачей или предателей. Что касается специального современного оборудования, то в России его раз-два и обчелся.

Взять, например, уникальный прибор для обнаружения взрывчатки, недавно созданный в Санкт-Петербурге. Опытный образец, названный «CDS-1» (Combined Detection System), был собран в питерском институте имени Крылова. Особенность его заключалась в способности мгновенно опознать бомбу, даже закрытую в герметичном контейнере, – все остальные средства обнаружения в таких случаях пасовали.

Пять кэгэ тротила прибор обнаруживал за секунду. Чтобы найти стограммовый заряд, требовалось чуть больше полминуты. Принцип действия основывался на нейтронном анализе, позволяющем определить, из каких химических элементов состоит исследуемое вещество. Например, во взрывчатке очень высоко содержание азота, так что установка выдавала сигнал тревоги именно при улавливании повышенного содержания азота. Если бы ее настроили на поиск дерьма, то она так же исправно вычисляла тех, кто плохо подтер задницы.

Ханчев улыбнулся своему остроумию. Но несколько месяцев назад, когда он прочел копию инструкции по применению «CDS-1», ему было не до смеха. Чертово изобретение грозило лишить Ханчева привычного заработка.

Прибор весом в две тонны приспособили для установки в аэропортах, на вокзалах, при входе в кинотеатры, в офисах или правительственных учреждениях, его можно было легко перевозить в микроавтобусе и проверять публику где угодно – хоть при входе на стадион, хоть при посадке в поезда метрополитена. Одна такая штуковина была смонтирована в «Пулково» накануне празднования 300-летия Петербурга и успешно прошла испытания. Ученые рапортовали, что готовы приступить к серийному выпуску «CDS-1», а также к производству усовершенствованных модификаций, способных распознавать «пояса шахидов».

Хвастливые заявления оказались преждевременными, страхи – преувеличенными, волнения Ханчева – напрасными. Специалисты ФСБ и МВД России дружно дали положительные заключения по поводу «антитеррористической новинки», но этим дело и ограничилось. Питерские старперы утверждали, что стоимость каждой установки составит почти двести тысяч долларов, на что представители спецслужб лишь разводили руками. Таких денег у них не было. Зато богатенькие американцы подсуетились, скупили на корню результаты исследований, заполучили опытный образец вместе с создателями и были таковы. Небось теперь «сидээсник» вовсю работает на Управление безопасности перевозок Соединенных Штатов. Или на их Федеральное бюро расследований.

Стены подъезда сверкали свежей краской, на которой особенно четко выделялись не менее свежие надписи и рисунки. Судя по тому, как местная молодежь насобачилась малевать иностранные слова, она, эта молодежь, здорово поднаторела в изучении английского языка. Тут тебе и «fuck», и «asshole», и даже «lick my prick». Хоть прямо сейчас отправляй художников в Гарлем, обогащать лексикон и совершенствовать технику граффити. Там бы они воочию повидали то, о чем пишут в подъездах. От негритянской «эссхоул» до латиноамериканского «прика».