Выжить для любви - Светлана Михайловна Чудова

рискует схлопотать нагоняй.

Ближе к полуночи Круглов понял, что его подчиненные вымотались. Отчеты экспертизы еще предстояло подготовить и изучить. Всех соседей и друзей уже допросили, отпустили по домам и, по выражению Серова, начали «необратимо тупеть».

Весь день Кирилл думал о Веронике. Внезапно спохватившись, он спросил:

– Юра, ты поручил кому-нибудь отвезти Нике одежду?

– Черт, совсем забыл! – Он взглянул на часы. Два часа назад он звонил жене и уверял, что скоро будет дома.

– Я сам, – пообещал Кирилл.

Круглов выслушал обоих и промолчал, и Кирилл понял, что его никто не станет удерживать.

– Может, не стоит? – заколебался Бугров, поглядывая на него. – Выдержи хотя бы несколько дней…

– А вот это – ни за что.

Его так же клонило в сон, как и остальных, и даже сильнее, поскольку прошлой ночью они с Никой слишком увлеклись экспериментами с шоколадным сиропом. Однако Кирилл не собирался отказываться от встречи с ней перед сном. Ника вряд ли будет рада видеть его – и не только среди ночи, но и в любое другое время.

Хуже не придумаешь.

Сначала он собрал ее одежду, рассудив, что в таком случае Веронике придется встретиться с ним. Он сложил все до последней вещицы, обшарил шкафы и комоды, уверенный, что сюда она уже никогда не вернется. Ника прожила в бунгало совсем недолго, но успела создать в нем особую атмосферу – с помощью книг, фотографий, милых безделушек. Кирилл хотел собрать все сразу, но он вспомнил, что в номере гостиницы коробки с вещами некуда деть. Да и времени у него мало. Главное – отвезти Веронике одежду, а остальное может подождать.

Он действовал быстро и точно, собирая туалетные принадлежности и косметику в ванной, вытаскивая белье из ящиков комода. Укладывать вещи было очень просто: у Вероники они лежали аккуратными стопками.

Кирилл упрямо надеялся, что в один прекрасный день ее одежда потеснит в шкафу его джинсы с футболками, и уже подумывал о просторной гардеробной. Он питал немало надежд, и все до единой были связаны с Вероникой.

Наконец он перенес багаж в машину, выехал на шоссе и набрал номер Ники, но услышал, что абонент временно недоступен. Кирилл знал, что Ника постоянно держит телефон при себе, а на ночь ставит аппарат на зарядку, поэтому дозвониться до нее можно в любое время. Недовольно хмурясь, он узнал в интернете номер гостиницы «Елена», дозвонился туда и попросил соединить его с Ириной Бугровой.

Вероника принадлежала к тем людям, которые просыпаются мгновенно, готовые к схватке, к пробежке, к приготовлению завтрака. Но в трубке уже слышался четвертый гудок, а Ника все не отвечала.

Где-то на восьмом гудке она взяла трубку, ее голос звучал тускло:

– Алло…

– Я везу тебе одежду, – сообщил Кирилл. – В каком ты номере?

Вероника помедлила:

– Оставь внизу.

– Нет.

– Что?

Вот так-то лучше: голос немного изменился.

– Если хочешь получить одежду, впусти меня.

– Это шантаж?

Еще лучше. В голосе Ники уже слышалось возмущение.

– Если одежда тебе не нужна, я увезу ее к себе. Заедешь – получишь.

– Черт побери, Кирилл… – Ника осеклась и шумно выдохнула, сдерживая раздражение. – Хорошо. – Она назвала ему номер комнаты и бросила трубку.

Прогресс! Несомненный прогресс!

Кирилл не возражал против непродолжительной ссоры – лишь бы увидеть и поговорить с Вероникой. Пока она согласна общаться с ним, пусть даже по необходимости, у него есть шанс.

В гостинице он предъявил удостоверение и под бдительным взглядом администратора у стойки прошел к лифту.

Должно быть, Вероника стояла у двери, потому что открыла сразу, едва он успел постучать. Она открыла ему дверь, кутаясь в покрывало.

– Я привез все сразу, решил, что ты туда больше не вернешься.

– Да. – Ее передернуло. – А как же…

– Остальное получишь потом. – Воспользовавшись ее замешательством, Кирилл с двумя чемоданами шагнул вперед. Веронике пришлось посторониться. Поставив груз на пол, он повернулся и закрыл за собой дверь. Ника сделала все возможное, чтобы обстановка не выглядела интимной, – зажгла все лампы, даже оправила постель. Но одеться она не успела. Под покрывалом она была обнаженной. Интересно, понимает ли она, что этим выдает себя? В любом другом случае Кирилл ответил бы утвердительно, но после всего, что она сегодня пережила, понимал, что ей все равно.

Она покрепче вцепилась в покрывало и вскинула подбородок.

– Спасибо. А теперь – уходи.

– Прямо девственница Викторианской эпохи, защищающая свою честь, – усмехнулся Кирилл.

Вероника по-прежнему была бледна, ее лицо выглядело осунувшимся, но после его слов она зло прищурилась и слегка покраснела. А она неплохой стратег, подумал Кирилл: заподозрив, что он намеренно злит ее, она сдержала возмущение.

– Уходи.

Он шагнул к ней. Если повезет, она разозлится и бросится на него с кулаками. Но для этого ей понадобится избавиться от покрывала.

– Попробуй, выгони.

– И не подумаю. – Ника покачала головой. – Если понадобится, я позвоню твоему начальству и обвиню тебя в домогательствах. Все кончено. Ничего у нас не вышло. Конец истории.

– Нет, – не согласился он. Однажды Шурочка сказала, что он мог бы давать уроки упрямства, и не ошиблась. – Ника, я люблю тебя.

Она вскинула голову, в ее глазах блеснула ярость.

– Нет! Не любишь!

Он прищурился:

– Мне виднее.

Ника шагнула к нему, придерживая покрывало одной рукой и указывая на него пальцем.

– Ты даже не знаешь, кто я такая! – гневно выпалила она. – Если бы знал, то ни на одну секунду не поверил бы, что я убила человека – да не кого-нибудь, а Майю Григорьевну, которую я искренне любила! – У нее задрожал подбородок. – И Аркадия Юрьевича я любила тоже, – дрогнувшим голосом добавила она, стараясь не расплакаться. – Но любить можно только того, кого знаешь, а я для тебя – чужой человек.

Теперь дрожал не только ее голос. Ее всю била крупная дрожь. У Кирилла в груди что-то сжалось. Слова Ники больно задели его. Ему не понравилось ни выражение, которое она выбрала, ни то, что оно подразумевало.

Вероника вдруг сжалась и метнулась к нему. Выругавшись, Кирилл подхватил ее, прижал к себе, без труда отразив попытку ударить его в грудь. Ника безудержно и горько разрыдалась.

Кирилл сел на кровать и усадил ее к себе на колени, шепча слова утешения и упрекая себя за то, что не сделал этого утром.

Ее губы были солеными от слез. Его поцелуи сначала вызвали у нее протест, но прошло несколько секунд, и она сама прильнула к нему и обвила его шею рукой.

Ника всхлипнула и затихла, глядя на него сухими глазами.

Обычно она откликалась на любое его движение, не