Чёрное сердце - Архелая Романова

– Пожалуйста, Марек.

– Нет, сначала объясни мне. Что происходит, Стела? Почему я должен молчать об еще одном участнике? И почему ты так поступила?

Марек шагнул ко мне, намереваясь обнять, но я отшатнулась в сторону. Его руки, поднятые для объятий, бессильно повисли. Пару долгих секунд он вглядывался в мое лицо, а потом убито сказал:

– Этот человек важен для тебя, да?

Я кивнула.

– Он твой любовник? – резко спросила Марек.

– Нет! Нет, – тише повторила я. – Он просто…

Кто? Друг? Знакомый? А может, заклятый враг?

– Он просто мне должен, – выкрутилась я. – Но о нем не стоит говорить. У него могут быть проблемы.

– Он нарушил закон, – догадался Марек, и тряхнул головой, отбрасывая непослушные пряди рыжевато-каштановых волос. – Как ты вообще с ним связалась?

Я и сама не знала ответа на этот вопрос. Но одно я знала точно – Филипп де Рандан прочно вошел в мою жизнь, и, что еще хуже – в мое сердце. И выкорчевать его оттуда представлялось невозможным.

– Пожалуйста, пойдем отсюда, – взмолилась я.

Смотреть на распростертое на земле тело Мансарра было невыносимо. Еще сложнее было видеть огонь. Глядя на красные языки пламени, я думала только о том, какую боль они причиняют.

Я представляла, что чувствовали те, кому довелось испытать силу Мансарра на себе.

– Надо вернуться к хижине. Домин жив?

– Да. Я дала ему эханрею.

– Молодец, – одобрительно кивнул Марек, и, взяв меня за руку, повел обратно. – Неподалеку наши лошади, доберемся на них до участка, и вызовем подмогу. Нужно будет убрать остатки огня, и привезти Роуззата в город. Ну, и тело Мансарра тоже.

Я молча шла рядом, спотыкаясь о корни деревьев. Если бы не Марек, давно бы упала наземь. Говорить не хотелось, даже думать удавалось с трудом. Я была измотана до такого состояния, что все представлялось сном. Иллюзией, сотворенной искусным волшебником.

Но Марек продолжал спрашивать:

– Ничего необычного не чувствуешь? Ты слегка изменилась.

– Что? – забеспокоилась я.

– Ну, волосы стали темнее, – неуверенно сказал Крассен. – И на лбу у тебя появился странный знак…

– Какой знак? – в панике воскликнула я, ощупывая свой лоб. Ничего из ряда вон выходящего я не обнаружила.

– Дойдем до города, посмотришь в зеркало. Кстати, ты говорила с Мансарром? Что он сказал?

– Признался, что случайно убил свою дочь. И обратился к Эсте с просьбой помочь. Это оказалось выше ее сил, и он сжег ее.

Марек удивленно выдохнул, и сквозь сжатые зубы процедил:

– Все оказалось хуже, чем я представлял.

– Намного. Марек, кажется, я больше не могу идти.

Крассен повернулся ко мне, чтобы оценить мое состояние, и выпустил мой локоть из своей руки. В этот же момент я свалилась на землю, теряя сознание.

«Слишком много всего», – успела подумать я перед тем, как окончательно впасть в забытье, – «я не справляюсь».

И Тьма распахнула свои объятия.

– Ну и натворила ты дел, Стела, – ласково пожурил меня дядя Эдвард.

Я лежала в кровати, в своем гостиничном номере, укрытая одеялом до самого подбородка. Господин Кике, ушедший полчаса назад, смог привести меня в чувство, и залечил большую часть ожогов. Теперь на месте страшных ран виднелась розовая, свежая кожица.

А на лбу, словно нарисованная чернилами, темнела метка: полукруг выпуклой стороной вниз, над которым нависала идеально округлая точка. По заверениям господина Кике, такое случается, когда магия достигает своего пика, и некромантов благословляет сама богиня – Тьма.

А еще такое происходит после первого убийства, когда руки прежде невинного окропляются кровью.

Через несколько дней или часов метка исчезнет, чтобы появиться вновь, когда я снова использую магию. Неплохой подарок после всего, что мне довелось вынести.

– Как ты себя чувствуешь? Я беспокоился.

– Все в порядке, дядя, – отделалась я дежурной фразой. – Сколько я была без сознания?

– Пять часов. Крассен за тебя очень переживал, – сухо ответил он. – И остальные ребята тоже. Кева рвалась к тебе, но господин Кике ей не позволил. Она еще слишком слаба.

– Кева очнулась?

– Да, незадолго до тебя. С ней все хорошо.

– Слава Богам, – выдохнула я, откидываясь на подушки.

Воцарилось неловкое молчание. Облизав губы, я посмотрела в сторону окна, а дядя, подсев поближе, наконец сказал:

– Когда я спрашивал, в порядке ли ты, то имел в виду не только физическое состояние. Ты убила человека.

– Преступника.

– Но он был человеком, – возразил Эдвард. – Такое не проходит бесследно. Тьма благословила тебя. Ты знаешь, что это означает.

– Да, – согласилась я, рассматривая собственные руки.

Узкие кисти, изящные пальцы, идеально белая кожа, не считая пару небольших шрамиков и несколько мозолей. Жизнь в замке Рогорн облагородила мои прежде рабочие ладони, сделав их руками леди.

Сейчас они были безупречно чистыми, но каждый раз, моргая, я видела на них застывшие капли темно-бордовой крови.

Я убила Мансарра. Сожалела ли я об этом поступке? Нет.

Боялась ли стать той, кого должна истреблять? Да.

– Если тебе потребуется помощь, ты всегда можешь обратиться ко мне, – продолжил дядя Эдвард. – Я говорю с тобой не как с подчиненной, а как с племянницей. Но не могу игнорировать то, что ты поступила крайне необдуманно и жестоко.

– Да, дядя.

– Марек сказал, что вы были в лесу вдвоем. Это так?

– Да, – шевельнула я губами, стараясь не показывать своего облегчения.

Марек не подвел. Солгал, чтобы сдержать свое слово. Я обязана ему многим, в том числе и своей жизнью.

– Это уже считается нарушением, – выдохнул Эдвард. – Но допустим. Кева была не в состоянии работать, а Логан остался с ней. Что произошло, когда ты была в хижине с Роуззатом?

– Кто-то поджег ее снаружи.

– И?

– Господин Роуззат попытался взять пламя под контроль, чтобы мы могли выбраться.

– Иными словами, он пытался спасти тебе жизнь?

– Да.

– И у него это получилось, – удовлетворенно кивнул Эдвард.

«Нет», – хотела мотнуть я головой, но сдержалась. Конечно, без Роуззата мне бы пришлось туго, но это не он спас меня.

Это сделал Филипп.

– По словам Домина, он оставался в хижине, когда потолок обрушился. Ты дала ему эханрею, которую заблаговременно взяла у господина Кике, так?