Клыки и монеты - Алексей Яшкин

из девятнадцати пряных трав и специй. Всего будет четыре с четвертью марки за два пакета.

Герхард махнул рукой полезшему за деньгами ученику, показывая, что оплатит сам. Выложил на стойку пять монет, четыре серебряных и одну медную. На всякий случай заглянул в один пакет, все было в порядке.

— Бывай, Николас.

— Доброго дня, мастер Шрайбер.

Охотники вышли из аптеки, Герхард отдал ученику специи и повел его дальше.

— Ты знаешь, как готовить пряное вино?

— Нет, — покачал головой Симон, убирая пакет за пазуху. — Те, кого я лечил, не могли позволить себе лекарства за четыре марки серебром.

— Тут все просто. Нужно разогреть примерно кружку вина на огне, потом добавить смесь. Немного, одну аптекарскую ложку с горкой. Потом хорошенько размешай и выпей. Делай пряное вино каждый раз, когда будешь выходить из дома на охоту. Если почувствуешь, что пьянеешь, то разбавляй водой, но не больше четверти от итогового объема. Сейчас как раз купим вина.

— Оно действительно защитит от инфлюенции больных?

— Его придумали лучшие лекари христианского мира, куда лучше, чем мы с тобой. Специи защищают дыхательные пути и глотку и не пускают болезнь дальше.

Они пошли в сторону бакалейной лавки. По дороге Герхард повторял в голове диалог с Бильмером и пришел к неожиданному даже для себя выводу. Он решил поделиться с учеником.

— А знаешь, Гоззо и наш хромоногий друг на самом деле очень похожи.

— Внешне? — решил уточнить ученик.

— Нет, по сути своей. Они — люди подступающей эпохи. Которые готовы нарушить все правила, все устоявшиеся традиции и даже законы ради личной выгоды. И измеряют свой успех богатством. Гоззо выживает других химиков из города, а Михаэль извратил наше ремесло и оставил только зарабатывание денег

Эйбенхост лишь пожал плечами, принимая умозаключение учителя.

— А ведь если подумать, друг мой Симон, то ты тоже пришел в наше ремесло исключительно за деньгами. Как человек нового времени Мне интересно, не поменялось ли твое мнение за прошедшее время?

— Пожалуй, что да, поменялось, — признался и учителю, и самому себе Эйбенхост. — Когда денег стало хватать и мне, и семье. Пожалуй, это случилось после возвращения из Зольрштейна. Ну и я посмотрел на вампиров. Фрайхерра, беззубых. Русалку. И понял, что людей нужно от них защищать, а не только зарабатывать.

За разговором охотники подошли к бакалейной лавке. Шрайбер выбрал подходящее дешевое вино и купил каждому по объемистой глиняной бутылке. Выйдя на улицу, охотник повернулся к ученику:

— Если я правильно помню, то отсюда рукой подать до твоего жилья. Возвращайся домой, отоспись. Разнообразия ради, сегодня я приду к твоему дому. Будем исправлять ошибку Михаэля и выслеживать сбежавших вампиров. Заодно прослежу, как ты готовишь пряное вино.

— Договорились. Тогда приходи в обычное время.

— Буду кидать мелкие камушки в ставни твоего окна, чтобы дать знак, что пришел.

— Ты можешь просто постучать в любую дверь, парадную или черную. Я хороший съемщик и фрау Ангальд спокойно относится к моим гостям, даже поздним.

Глава 20

Симон сплюнул на мостовую, пытаясь избавиться от привкуса специй во рту. Когда он выпил одобренное Герхардом пряное вино, то с трудом смог удержать в себе. Охотник не ожидал, что оно будет столь неприятным на вкус.

Едва слышимые часы на городской ратуше отбили полночь. Охотники успели пройтись по информаторам, осторожно расспросить о нападениях вампиров, о возвращении внезапно пропавших людей, о хромом мужчине, который искал укрытия. Но никаких конкретных новостей не было. Пара трактирщиков что-то слышали, но это оказались лишь пересказы слухов.

Сейчас Герхард и Симон заняли наблюдательные посты в переулке в северной части города, каждый следил за своей улицей. Они провели здесь примерно час, но ничего подозрительного не происходило.

К Эйбенхосту подошел Герхард и жестом приказал тихо следовать за собой. Они прокрались к последнему дому проулка и присели на корточки. Вскоре Симон услышал приближающийся звук идущих по брусчатке подкованных лошадей. Через пару минут мимо проехало трое верховых, за ними повозка, запряженная двумя тяжеловесами. Она была загружена с верхом. В темноте не удалось разобрать, что лежало внутри.

Когда процессия удалилась, Симон сообразил, что они ехали в сторону Северных ворот. Он повернулся к учителю:

— Они бегут из города?

— Похоже на то. Гоззо прав, новость о песчанке не стала секретом для людей со связями. Кто-то понадеялся, что герцог еще не выставил заставы и удастся проскользнуть. Даже интересно, получится у них или нет.

Симон вернулся в свой конец переулка и продолжил следить за улицей. Но проезд беглецов стал единственным интересным событием за ночь. Охотники видели нескольких одиноких прохожих и мужчину со спутницей под руку. Шрайбер безапелляционно распознал в женщине проститутку, но Симон мог бы с этим поспорить. На его взгляд они больше походили на пару припозднившихся влюбленных.

Где-то за час до рассвета Герхард подошел к ученику и дал знак, что можно возвращаться домой. Город уже просыпался и жил обычной рутиной. Когда они проходили мимо пекарни, Симон почувствовал запах свежего хлеба. Мимо них в сторону торгового квартала под руку прошли две служанки. Не было и намека на подступающую болезнь.

— Герхард, мне не дает покоя один вопрос. Как думаешь, что происходит с душой вампира после смерти?

— Все думаешь о русалке?

Симон не стал спорить и честно кивнул.

— Да. Что делать хорошему человеку, если стал вампиром? Он вынужден нападать, чтобы выжить. Наложить на себя руки тоже не может, это тяжкий грех. И получается, что вампир, который изначально сам жертва, обречен попасть в ад.

Герхард признал, что вопрос ученика удивил. В его представлении Симон выглядел очень приземленным человеком, которого в первую очередь интересует мирская жизнь. От него сложно было ожидать размышлений о духовной стороне.

— Трудно сказать, друг мой Симон. Духовникам, как правило, нет дела до душ вампиром. Они очень хороши подошли для образа врага — выглядят и ведут себя, как человек, но при этом являются полной нашей противоположностью. Успокаивающее нас объяснение есть в жизнеописании святой Альбины. Если тебя не смутит, что само житие — это апокриф.

— Не смутит.

— Святая Альбина исцелила трех человек, которые слегли с болезнью после нападения сангвофага. А потом святая безошибочно указала на него в толпе. И это убийство не стало грехом. Потому что, когда человек окончательно становится вампиром, его душа покидает тело и именно тогда происходит небесный суд. Тело остается пустой оболочкой. И все, что вампир сделает после, уже не влияет на душу. Тебя это успокоит?

— Пожалуй, что да. Спасибо.

Вскоре они дошли