Все твои тайны - Селеста Брэдли

Дейн нашел Оливию там, где меньше всего ожидал.

После того как камердинер Георга доложил о его приходе, Дейн размашистым шагом вошел в просторный будуар, который заранее подготовили в восточном крыле дома. Он увидел пропавшую Оливию собственной персоной. Она уютно расположилась на диванчике подле Георга. Ее рука покоилась в его руке.

Боль снова пронзила его сердце. Но на этот раз он успел подготовиться и не стал сваливать своего повелителя на ковер.

– Ваше высочество. – Гринли чопорно поклонился. – Вижу, моя супруга уже не нуждается в представлении.

Оливия послала ему робкую улыбку, но Дейн отвернулся от нее. Холодное безразличие.

А вот Георг явно был очарован. Изначально Дейн к этому и стремился, но не предполагал, что события примут такой оборот.

Оливия, похоже, нашла с Георгом общий язык. Она умела нравиться людям. Он сам это только сегодня уразумел.

– Вижу, у моей супруги все под контролем.

Когда он сделал ударение на последних словах, Оливия внезапно догадалась о его мыслях. Виконт снова поклонился:

– С вашего позволения, ваше высочество, я должен позаботиться об остальных гостях. – Он повернулся к Оливии. – Пожалуйста, проследи, чтобы его высочество ни в чем не нуждался, – холодно распорядился он.

Дейн надеялся найти подходящую барышню, чтобы потом подсунуть ее Георгу. Может, он и сбит с толку страстью к Оливии, но долг превыше всего. Если Георгу нужна Оливия, то он ее получит, чего бы это ему ни стоило.

Дейн вышел из комнаты. Он осознал, что сможет держать Георга под наблюдением с помощью Оливии. Разве не выяснилось, что он сам чуть не пал жертвой ее чар?

План был отличный, просто он не предполагал, что будет так больно.

Оливия была не просто обижена, когда ее супруг ушел, велев «угождать» Георгу. Она была в ярости. Ей хотелось все бросить. И ггусть Дейн выпутывается как знает. После того как она расплакалась, Георг стал сама любезность и внимание, но Оливия это решительно пресекла.

– Простите, ваше высочество, но мое сердце принадлежит несносному самодуру, который только что вышел отсюда.

Георг расстроился, но не утратил жизнерадостности.

– Этому молодому человеку не помешало бы самому угодить в яму, которую он так и норовит вырыть другому, – задумчиво проговорил принц. – Ишь, сборище интриганов!

Оливия пристально посмотрела на принца-регента:

– Но вы все равно доверяете ему и его друзьям, ведь так? – У нее накопилось много вопросов касательно того, чем занимаются Дейн и его приятели-джентльмены, но она нисколько не сомневалась, что это благое дело. Дейн – благородный человек. Вопрос в том, что за человек принц Георг. Глуповатое выражение сбежало с лица принца-регента, и он посмотрел на нее угрюмо:

– Я бы доверил им свою жизнь. Да что там жизнь, свое королевство! – Тут он лукаво ухмыльнулся: – Но это еще не означает, что ему все так просто сойдет с рук. Он и его приспешники считают меня беспечным человеком, которого интересуют только плотские удовольствия.

Хотя слова эти и были сказаны насмешливым тоном, Оливии показалось, что Георга задевает такое мнение о собственной персоне.

– Глупости! – решительно заявила она. – Маменька возила меня смотреть Карлтон-Хаус, а еще я видела эскизы Брайтонского дворца в газете. Вы самый настоящий гений!

Склонив голову набок, принц послал ей немного смущенную, но довольную улыбку.

– Вы и вправду так думаете? Вы разбираетесь в архитектуре?

Оливия с улыбкой покачала головой:

– К сожалению, только в реконструкции мельниц, ну и тому подобное. Но красота есть красота, не так ли?

Он пощекотал ее под подбородком.

– Совершенно верно. Вы точно не хотите уехать со мной и предоставить этого самодура самому себе?

Глаза Оливии вспыхнули огнем, и она отвела взгляд.

– Нет, спасибо. Я очень привязалась к этому самодуру. – Принц рассмеялся и легонько щелкнул ее по носу пальцем.

– Может, потому, что он высоченный светловолосый красавец?

– Ну, пожалуй. – Она моргнула. – Впрочем, в мире полно красавцев, но к ним я ничего не чувствую.

Георг покачал головой.

– Повезло шельмецу, – сказал он, словно обращаясь к самому себе. – На его месте я бы вызвал себя на дуэль, будь я хоть трижды принц.

Оливия шмыгнула носом, проглотив слезы, и улыбнулась:

– Вы славный.

Георг прижал руку к груди и упал на подушки.

– Прямо в яблочко, миледи! – Он горестно улыбнулся. – Когда негодяй слышит такие слова, он понимает, что место в аду ему больше не светит.

Не зная, что на это сказать, Оливия только беспомощно пожала плечами. Георг засмеялся.

– Послушайте, давайте отплатим Дейну его же монетой. – Он игриво склонился над ее рукой. – Будьте нынче моей дамой на Охотничьем балу. Подыграйте мне, миледи. Обещаю, его самодурство узнает, почем фунт лиха.

Оливия в последний раз посмотрела на дверь. За ее гневом скрывалось полное отчаяние, точившее душу. Какой мужчина развернется и уйдет, оставив жену в объятиях другого мужчины, будь тот хоть трижды принц?

Дейн бросил ее здесь, точно надоевшую любовницу, велев ублажать королевскую особу. Оливия улыбнулась Георгу:

– Почту за честь, ваше высочество.

Керколл-Холл был залит светом тысячи свечей из пчелиного воска, наполняя воздух сладким ароматом. Двадцать две супружеские пары, принц, граф с подбитой физиономией и одна вздорная наследница судоходной компании кружились в вальсе до поздней ночи на Охотничьем балу у лорда и леди Гринли. Правда, бал поражал полным отсутствием юных леди. Оливия начинала подозревать, зачем Дейн устроил прием.

Музыканты, которых порекомендована миссис Блайд, играли божественно. Поздний ужин миссис Арнольд удовлетворил бы самый тонкий вкус, дом сверкал чистотой, а слуги только и успевали следить, чтобы ничто не омрачило счастья гостей.

Недомогание герцогини Холсуик как рукой сняло, когда она узнала, что прибыл принц-регент. Она даже отказалась от чашки пахты, которую привыкла пить каждый вечер, потому что от пахты у нее пахнет изо рта. Это она по секрету сообщила леди Рирдон. Та (благоразумно держась на некотором расстоянии) заверила герцогиню, что не замечала ничего подобного, но поспешила отойти подальше.

Оливия наблюдала за этой сценой, сидя рядом с принцем Георгом. Она решила, что прекрасно справляется. Даже маменька, похоже, была потрясена. К сожалению, единственный человек, чье мнение ее волновало, околачивался возле столов с закусками. Его облаченная в черное фигура отпугивала всех желающих угоститься прохладительными напитками и сладостями.