Эмоциональная жизнь мозга - Шерон Бегли

В контрольную группу мы набрали студентов из Мэдисона и провели с ними интенсивный курс сострадательной медитации. Мы попросили их подумать о ком-нибудь из тех, кого они любят, например о своих родителях или вторых половинках, и позволить, чтобы их ум наполнили чувства любви или сострадания (в последнем случае следовало представить человека в грустной или тяжелой ситуации и пожелать, чтобы он освободился от страданий). После того как участники контрольной группы практиковались в течение часа, они попытались создать это чувство не просто по отношению к одному человеку, а по отношению «ко всем чувствующим существам», не задумываясь особенно о ком-то одном.

Я не хотел спешить с выводами, исходя из результатов только по одному медитирующему, но как только я посмотрел на данные ЭЭГ Ринпоче, то подумал, что происходит нечто выдающееся. На тот момент, когда я получил данные по всем восьми испытуемым, я был уверен в этом. С одной стороны, во время медитации гамма-активность была выше, чем когда-либо сообщалось в научной литературе. Гамма-волны – это волны мозга высокой частоты, лежащие в основе высшей психической деятельности (такой как сознание). Несмотря на то что контрольная группа, которая только что узнала о медитации сострадания, продемонстрировала небольшое увеличение гамма-активности, у большинства монахов обнаружилось очень значительное ее повышение. Поскольку размер гамма-волны связан с количеством синхронно возбуждающихся нейронов, это было свидетельством того, что огромные скопления нейронов возбуждаются с высокой степенью временной точности, как будто финская команда по синхронному фигурному катанию Rockettes катается от одной стены до другой на просторной сцене концертного зала «Радио-сити» как один человек. Гамма-волны увеличиваются постепенно, по мере того как длится медитация, и это отражает тот факт, что синхронизация нейронов требует времени. Поскольку нейронная синхронность лежит в основе многих высших психических процессов, таких как восприятие и внимание, я расценил это как интригующее доказательство того, что медитация способна производить фундаментальные изменения в функциях мозга, а это будет иметь важные последствия для нашей способности учиться и воспринимать. В частности, высокая активность гамма-волн и нейронная синхронность могут быть характерной чертой мозга, о которой сами практикующие буддисты сообщают, что они испытывают подобное во время медитации: изменение качества осознанности в каждый момент времени, приносящее с собой обширные панорамы ясности восприятия. Как будто рассеивается препятствовавший вашему восприятию умственный туман, который вы даже не осознавали.

Используя ФМРТ, мы отметили области, которые были активны во время медитации сострадания. Почти в каждом случае повышенная активность была больше в мозге монахов, чем у участников контрольной группы. Активность в островке Рей ля, области, важной для телесных сигналов, связанных с эмоциями, и в височно-теменном узле, который важен для эмпатии, была значительно усилена у тех, кто практиковал долгосрочную медитацию. Обширный участок, который включается при виде страданий, также продемонстрировал большую активность у монахов. То же происходит и в областях, ответственных за запланированное движение, как если бы в мозге монахов возникло непреодолимое желание прийти на помощь тем, кто попал в беду.

Когда я спросил Матье, чем можно было бы это объяснить, он думал о том, что затрагивает медитация сострадания, особенно тогда, когда возникают мысли о любимом человеке, попавшем в беду, и описал это «как общую готовность действовать, чтобы помочь». Еще более интересными для меня были показания ЭЭГ тех моментов, когда монахи находились в своем исходном состоянии – спокойно отдыхали, но не медитировали. Здесь гамма-активность и нейронная синхронность также были значительно выше, чем в контрольной группе. Это был намек на то, что медитация не только отмечена характерными шаблонами активности мозга (что на самом деле не так уж удивительно), но и на то, что она производит длительное увеличение гамма-активности и нейронной синхронности. Может быть, подумал я, внимание, необходимое для медитации, и сострадание, которое она производит, являются навыками, которые могут быть приобретены или улучшены в ходе обучения.

Я не могу исключить возможность того, что предварительно существовали различия в функциях мозга монахов и начинающих медитировать и что эти различия послужили причиной гораздо большей гамма-синхронности. Но тот факт, что монахи с наибольшим опытом медитации продемонстрировали наибольшую гамма-синхронность (как в исходном состоянии, так и во время медитации), придал мне уверенности в том, что изменения в результате тренировки ума на самом деле происходят (эту гипотезу я выдвинул в статье 2004 года, описывающей данное исследование).

Поскольку монахов, готовых потратить несколько часов на то, чтобы их мозг изучали, было не так уж много, я попросил их принять участие в другом, параллельном исследовании. После того как они погружались в медитацию сострадания и любящей доброты и выходили из этих состояний обратно, пока на них была надета сетка для ЭЭГ или когда они находились в трубе МРТ, я убедил их сделать нечто схожее с формой медитации, называемой однонаправленной концентрацией. Во время этой практики медитирующий фокусируется на одном объекте внимания (к примеру, дыхание или изображение статуи Будды), усиливая сосредоточение внимания до тех пор, пока оно не достигает уравновешенного состояния, при котором поглощенность другими мыслями и эмоциями постепенно устраняется и ничто, кроме сосредоточения на дыхании или Будде, не заполняет ум. В то же время медитирующий вовлечен в самонаблюдение, отмечая каждую мысль или психологическое состояние, которое не является концентрацией (допустим, на дыхании). Он может заметить сонливость или отмечает, когда «умственная болтовня» начинает вторгаться в его практику. Матье объяснил, что состояние концентрации похоже на то, когда «человек пытается сосредоточить все свое внимание на одном объекте, удержать его на этом объекте и вернуть внимание к этому объекту, когда обнаруживает, что его увлекли за собой душевные волнения или внутренние мысли. Если вы испытываете подобное, спокойно, но сознательно вернитесь к объекту медитации с ощущением сильной сосредоточенности». Что касается нейтрального состояния, глаза должны оставаться открытыми, как и во время медитации, и «ваше эмоциональное состояние не является ни приятным, ни неприятным. Вы остаетесь расслабленным. Попробуйте находиться в самом обычном состоянии, как, например, когда вы естественным образом запоминаете что-то, что-то планируете или активно рассматриваете объект».

Наше исследование отшельников в медитационном центре в Барре уже показало, что интенсивный курс медитации способен развить избирательное внимание и снизить мигание внимания. Меня интересовало, к чему могли привести более десяти тысяч часов медитации.

Во время этого исследования нам пришлось работать в пределах трубы МРТ, поэтому для фокусировки концентрации мы решили проецировать точку на экран, размещенный на потолке внутри сканера. После того как в трубу помещали монаха, Антуан Лутс просил его начинать медитацию, а затем выйти из этого состояния – согласно сценарию, время которого мы расписали при помощи программного обеспечения. После девяностосекундного перерыва Антуан просил монаха перейти в состояние сосредоточенной медитации («Ринпоче, самадхи, пожалуйста»), которое монах должен был удерживать в течение двух минут сорока секунд. Антуан говорил: «Люматен», и монах должен был вернуться в нейтральное состояние примерно на девяносто секунд. Все это повторялось на протяжении десяти циклов. Потребовалось около восемнадцати месяцев, чтобы собрать итоговые данные по всем четырнадцати посетившим нас монахам, а также данные еще двадцати семи человек из контрольной группы (им, опять же, был дан часовой интенсивный сеанс медитации сосредоточения; они практиковали его в целом от четырех до пяти часов отрезками по тридцать минут, перед тем как начался эксперимент).