Галерея мужских пороков - Арина Холина

Как выяснилось, Максим очень «переживал», что все женщины (за которыми он маниакально ухаживал) начинают его «любить» — в то время как он «не искал любви», а просто хотел отлично повеселиться. Причем лет за пять все раскусили его фокус, и Макс был вынужден переключиться на дебютанток — молоденьких моделей, которые от счастья писались в стринги: как же — подцепили такого перспективного парня — рестораны, шопинг в ЦУМе, поездки на «Бентли» — все это было для них в диковинку, и девочки правда очень расстраивались, когда «любовь всей их жизни» исчезала без объяснений.

Этот урод самоутверждался за счет других — он причинял боль, и от этого ловил свой паршивый кайф, поэтому Алиса тут же придумала, как ему отомстить. Дешево и сердито.

— Олег, выйди на минутку, — попросила Алиса.

Олег кивнул и вышел. Правда, хлопнув дверью. Видимо, ему не нравилось слушаться Алису.

— Да он у тебя с рук ест, — усмехнулся Максим.

— Макс, я вот что хотела спросить — очень хорошо, что ты здесь оказался, — у меня есть инвестор, который готов вложиться в любое офисное здание в пределах Садового кольца. У вас там есть интересные проекты?

— Что за инвестор? — оживился Макс.

— Вот я прямо взяла и все тебе сказала! — фыркнула Алиса. — Ты сегодня занят… часов после восьми?

— Ну, я могу кое-что перенести, — Макс аж дрожал от возбуждения. — А о каких суммах идет речь?

— Точно не скажу, но, думаю, миллионов двадцать — двадцать пять… — она пожала плечами.

— Ага… — Макс сделал вид, что не очень обрадовался, но Алиса-то знала — тысяч двести он уже положил себе в карман. — Давай встретимся, давай…

— Я тебе позвоню ближе к вечеру, — перебила его Алиса. — Ну, жаль, что ты уже уходишь. Позови там Олега.

Олег появился через минуту и, кажется, уже забыл, что его ждет Алиса.

— Алис, у меня не очень много времени, — совсем не любезно сообщил он.

— Помнишь, я тебе вчера говорила, что у меня есть отличный посредник, который решит твои дела? — спросила она.

— Помню, но…

— Вам надо встретиться, — произнесла она. — Я так хочу.

Олег поднял глаза, и Алиса заметила, что теперь они какие-то странные — словно в дымке. От этого открытия ей стало не по себе, но она знала — иначе нельзя. Она его отпустит, но не сейчас.

— Ладно, — он развел руками. — Надо так надо. Если ты настаиваешь.

— Настаиваю, — согласилась Алиса. — Вот телефон, позвони. А потом все мне расскажешь, ОК?

— Хорошо.

Алиса улыбнулась, отправила ему воздушный поцелуй и ушла.

Сегодня было еще одно дело, которое надо уладить. Отнюдь не потому, что Алиса такая добрячка — нет! Справедливость надо было восстановить ради того, чтобы показать им всем, что на нее нельзя давить.

Вчера она случайно наткнулась на это колдовство — в книге какой-то нудной и скучной ведьмы, которую листала на автопилоте.

Она позвонила ему в офис. Там сказали, что господин Стоцкий заболел — на работе его не будет. Алиса достала мобильный, но передумала — поехала к нему домой.

— Дим, открой, это я, Алиса! — кричала она в домофон.

— Алиса, я плохо себя чувствую, — неискренне говорил Дима, но Алиса не собиралась сдаваться:

— Дима, это очень важно! Пожалуйста!

Он упорствовал пять минут, но, в конце концов, пустил ее.

Выглядел он неважно — небритый, бледный, похудевший, однако Алисе не было его жалко. Она приехала сюда не ради него.

— Дима, чаю сделай, пожалуйста, — попросила она.

Дима пожал плечами, но все-таки отправился на кухню — он всегда был вежливый. Алиса заметила на столе бокал с остатками виски, быстро вылила туда настойку мелиссы — обычное успокоительное, добавила спиртного, налила себе, а когда Дима вернулся, протянула ему стакан.

— Алиса… — поморщился он.

— Дим, нам с тобой было неплохо, так что давай вспоминать только хорошее, — строго произнесла она и чокнулась с его бокалом.

Он закрыл лицо руками.

— Ты мне жизнь разбила, Алиса… Понимаешь?

— Я? — поперхнулась она. — Почему я-то? Что я сделала?

— Не знаю. Но я уверен — это ты во всем виновата.

«Это что такое? — думала Алиса. — Просто истерика или чутье?»

Но он все-таки выпил. И тут же отключился.

Алиса уложила его на диван, подсунула под голову подушку, накрыла пледом и села рядом. Положила руки ему на виски, наклонилась и прошептала:

— Я не желаю тебе зла. Прости, не могу снять заклятие, но очень хочу, чтобы все у тебя было хорошо. У тебя все получится, просто ты должен в это верить. Ты сильнее обстоятельств, ты сильнее любых проклятий — их ведь не существует, пока ты сам этого не хочешь. Не верь в плохое, верь только в себя. Сейчас трудно, но это пройдет…

Она говорила и говорила, пока губы не пересохли, пока не сел голос, но щеки у него, наконец, зарумянились, а губы подернула хоть и слабая, но улыбка. Алиса, наконец, передохнула, бросила взгляд на часы: вот это да! Прошло два с половиной часа — а она и не заметила!

Алиса медленно отняла руки от его лица, встала и почувствовала, как кружится голова. В глазах потемнело. Она быстро пересела в кресло, дотянулась до виски и смочила горло. Ее тошнило. Она добралась до туалета, где ее вырвало чем-то зеленым. Умывшись, она обнаружила, что на лбу вскочил прыщ. Хороша! Под глазами круги — даже тональный крем не помогает, щеки впали…

Надо ехать домой. Сил, правда, не было, но ладно — как-нибудь доберется. Ей повезло — до деревни добралась за час, вошла в дом и поняла, что вот прямо сейчас рухнет в обморок.

— Ма-аш… — позвала она.

Голос был слабый и сиплый.

— Что? Ой! Ты чего это? — засуетилась Маша.

Уложила Алису на кровать, напоила каким-то отваром, накрыла овечьей шкурой — Алису бил озноб, и, наконец, поинтересовалась, в чем дело. Выслушав историю одного подвига, запричитала:

— Какая же ты дура! Надо было защиту поставить! Ты же приняла на себя его боль! Идиотка! Слышала звон, а не знает, где он! Что мне теперь с тобой делать-то? Я ведь не могу колдовать!

— Лиле позвони! — велела Алиса и заснула.

Позже Маша разбудила ее и с виноватым видом призналась:

— Лиля говорит — сама выкручивайся.

Алиса закатила глаза, вздохнула и перевернулась на другой бок. У нее был жар, в голове все мутилось, и время от времени ее тошнило — но сил не было даже на то, чтобы попросить тазик, поэтому она сдерживалась. В конце концов она провалилась в тяжелую, густую, как мед, дрему.

Разбудил ее шум, бьющий по ушам, и какие-то дикие вопли. С большим трудом она перевернулась, разлепила глаза и уставилась на Фаю и Марьяну, которые выпрыгивали посреди гостиной под группу «Киллерз».