Студент на агентурной работе - Владимир Сухинин

– Какие лесные братья? – изумился он.

– Эльфары, – ответил я.

– А бандиты чего от вас хотят? Вы же им вроде как свой? – задал он вопрос и вытаращился на меня. – Простите, ваша милость, это я оговорился. Не надо к водяному, я на все согласен.

Я внимательно изучал его лицо с морщинками и испуганно бегающими глазками.

– Кто еще кроме вас так думает? – выделил я слово «так».

– Поверьте, тан, только мы, – он тоже выделил слово «мы».

– Я поверю вам, рен, и вы поверьте мне: за добро я воздаю добром, за презлейшее отдаю тем же. Мой принцип: долги надо возвращать! Вы как считаете? – закончил я свою поучительную речь, сопроводив ее ментальным нажимом.

– Мы это уже поняли, тан, – ответил он уже более спокойно. – Так чем можем вам помочь? Поверьте, мы сделаем это охотно.

– Есть у меня знакомый, он хотел бы научиться навыкам оперативной работы. Что скажете?

– Тан, это секретные знания. – Он так возмущенно смотрел на меня, как будто я просил его предать родину.

– Пять сотен золотых, – спокойно ответил я на его возмущенный взгляд. – И место при выходе на пенсию или досрочном увольнении.

– Шесть сотен, – быстро ответил сыщик, – нас трое, так делить удобнее.

– Держи задаток, – протянул я ему кошель, – тут половина, остальная половина после сдачи зачета.

Тот ловко выхватил мешочек.

– Это новенький, который с вашим помощником ходит? – спросил он.

Мне оставалось только кивнуть головой. Боже мой! Что я о себе мечтал! Да я тут как на ладони! Если бы я работал в театре, то воскликнул бы с горя: «А барон-то голый!»

– Тан, вы только его предупредите, а мы на него сами выйдем, – уже уходя, сказал оглянувшийся «опер».

Какие, оказывается, тут работают специалисты! Мое самолюбие было уязвлено, и я начал себя грызть. Радоваться солнышку уже не хотелось, и, вспомнив, как уходил от эльфаров, я решил сократить путь, пройдя проходным двором и срезав таким образом целый квартал.

Я вошел в подъезд двухэтажного дома, вышел во двор и перепрыгнул через забор. В тени дровни слышалась какая-то возня и приглушенные всхлипы.

– Закрой этой суке рот, – разобрал я шепот. А потом вскрик: – Ай! Эта тварь кусается.

– Держи крепче, щас попользуем красотку, а потом прирежем.

Меня выбросило в боевой режим.

– Рядом двое – лесные эльфары и кто-то третий. По донесшимся словам, девушка или женщина, – сказала Шиза.

– Что нужно здесь лесным? Скорее всего, берки!

Я оказался рядом с насильниками и увидел, как они вдвоем скрутили девушку, перегнули ее через бревно и задрали платье до пояса. Та беспомощно мычала и всхлипывала.

Меня захлестнула ярость. Не выходя из ускорения, я достал кинжал и без всякого благородства поочередно вогнал его каждому между ног, забрал у них сумки и выкинул насильников туда же, куда отправил предыдущих противников, вытащил из сумок все ценное, а сами сумки закинул следом. Всё.

Закрыл окно и вышел из ускорения. К моему сожалению, вместе с закрытым окном рассыпался камень. Посмотрел на привязанную к бревну женщину и помимо воли уставился на оголенный зад. Да, попка шикарная! Потом с сожалением одернул задранный подол и стал развязывать девушку.

Почувствовав свободу, она дернулась и попыталась растопыренными пальцами вцепиться мне в лицо. Я уклонился и спокойно сказал:

– Рена, спокойнее, я вас не обижу.

Она смотрела на меня, но, по-моему, ничего не видела, в ее глазах плескалась темная ярость, требующая выхода. Девушку трясло, и она затравленно озиралась.

– А где… где… эти? – осматриваясь вокруг, наконец выдавила она.

– Скрылись, – ответил я, не погрешив против истины.

Девушка разрыдалась и опустилась на землю, у нее началась истерика. Я старался через ауру ее успокоить, и мне это удалось. Она встала, шмыгнула носом и бросилась мне на шею.

– Еще одна дурочка, повисшая на шее, – ядовито прокомментировала Шиза.

Я тоже понимал, что надо это заканчивать, в буквальном смысле отодрал ее от себя и спросил:

– Как вы себя чувствуете?

Девушка была с заметной примесью эльфарской крови, худенькая, очень стройная, с тонкими красивыми чертами лица и с большими глазищами. В остальном она не отличалась от человеческих женщин.

– Спасибо, уже лучше. – Ее голос перестал надрывно дрожать, и в нем звучали нотки любимого мной сопрано.

– Вам есть куда идти, рена? – вежливо поинтересовался я.

– Нет. – Она нагнула голову, у нее опять началась истерика. – Меня все равно найдут и убьют! – зарыдала она. – Как убили моего приемного отца! Мы не смогли сбежать от охотников за берками. От них невозможно спрятаться! Прошу вас, убейте меня, я не хочу перед смертью испытать надругательства! – Она с мольбой заломила руки.

– Постойте, рена, – я был буквально ошеломлен ее напором, – все не так страшно, быть может, я смогу вам помочь!

– Умоляю, убейте меня, и этим вы поможете мне! – Ее губы дрожали.

– Давайте так, – сказал я. – Сейчас мы пойдем в один дом, там вы приведете себя в порядок, потом я отвезу вас в трактир к моему знакомому, где вы несколько дней поживете, за это время придумаем, что с вами делать.

– Я не продажная девица на содержании. – Она гордо выпрямилась и подняла подбородок.

От непрестанных слез глаза у нее были красные, а носик распух. Выглядела она в таком жалком виде драматически несерьезно.

– Ну надо же, какие мы гордые, – прокомментировала Шиза, – только что лежала с задранным подолом и вся в соплях. Брось ее и пошли.

Я посмотрел на девушку:

– Вас как зовут?

– Ринада, – не опуская глаз, с вызовом ответила она.

– Вот что, Ринада, я не убиваю молоденьких девушек. Но если вы так хотите умереть, то рядом протекает канализация, идите и утопитесь.

Она открыла рот и уставилась на меня своими глазищами.

– Я не хочу топиться в канализации, это ужасно!

– А другого места свести счеты с жизнью тут нет, – развел я руками. – И веревки повеситься у меня тоже нет.

Она растерянно смотрела на меня, хлопая глазами.

– Пообещайте, что вы не будете приставать ко мне, тан, – жалобно попросила она.

– Рена, если я не воспользовался вашей беспомощностью раньше, то зачем мне это делать сейчас? – улыбаясь спросил я.

Ее глаза стали как блюдца, она вспомнила, в каком положении я ее нашел, и прижала ладошки к щекам.

– Наверное, мне все-таки надо утопиться, – сказала она.