Университет магии и обмана. Иллюзия правды  - Валентина Савенко

– Неофициально я считаюсь виновником случившегося там.

Я будто получила кулаком под дых. Сколько лет искала виновника смерти отца. И теперь смотрю ему в глаза и не верю, что он мог уничтожить столько людей… А память услужливо подсказывает, что Беренгар невероятно силен. Что он без особых проблем подошел ко мне, когда случился выброс силы.

– Я поехал туда с друзьями. Вы с отцом были в том кафетерии, где мы решили перекусить, – ровным голосом продолжал Феликс.

А я неожиданно почувствовала себя совершенно потерянной. Я попытаюсь его сжечь? Да я даже толкнуть его не могу. Стою столбом и слушаю. А в сердце будто иглы ледяные втыкаются.

– Тебе было скучно. И ты сделала огненную лягушку, напугала даму и рассмешила меня. Я подарил тебе ледяную розу. Ты смутилась, хотя и храбрилась. Мои товарищи, когда мы выходили, шутили, что я нашел свою огненную леди.

Я не могла вспомнить. Я просто знала, что он говорит правду. Был кафетерий и молодые офицеры за соседним столом тоже. И блондин, что неожиданно заставил покраснеть, а потом спросил разрешения у отца подарить розу.

– Второй раз мы встретились на ярмарке. Там было много народу. Мы почти разом подошли к палатке в центре, когда случился выброс.

Я отвела глаза. Не могу на него смотреть!

– Одновременно с ним пришел ментальный удар.

Не понимаю. Если ментальным ударом хотели спровоцировать выброс его силы, почему это произошло сразу?

– Дальше я помню все обрывками. В меня будто влили ледяную силу, я словно оказался в источнике, но ничего сделать не мог. Я пытался защитить хотя бы тех, кто был рядом. Но твой отец погиб, а ты была без сознания. Ты горела. Мужчину, что находился по ту сторону палатки, буквально поглощала тьма. А парня, что попал под обломки шатра, окутывал свет. Я не мог помочь. Все остальные люди погибли, их разум уничтожил ментальный удар. А тела… Там творилось…

– Стены осыпались пылью, людей бросало, как кукол… – повторила я слова мистера Кузнечика.

– Да. Земля вставала волнами. Воздух и земля будто взбесились.

– Но не твой лед? Он не разрушал? – Я с надеждой подняла глаза.

– Нет. Потом я потерял сознание. Мне показалось, что я почувствовал тепло целительской магии. Но не уверен. Очнулся один на пустыре, вокруг лед и пыль. Меня на локоть вморозило в землю. Так что выбирался я долго, как раз до появления магов.

И те сделали соответствующие выводы. А ментальный щит не дал проверить слова Феликса. Как знакомо.

– Почему ты не сказал обо мне? – Я нерешительно коснулась щеки Беренгара.

Я пока не знала, как к нему относиться. Он не был виновен, но эти его слова, что он знает меня пять лет… Что он имеет в виду?

– Вначале я ничего не соображал, – Феликс прикрыл глаза, не пытаясь удержать мою руку или остановить, – потом решил не портить тебе жизнь. Потому что понял, что официальная версия уже готова и неофициальная тоже. Когда ученые и следователи не могут что-то объяснить, они берут самую логичную версию. В моем случае это было неудавшееся покушение на меня. Двойное покушение.

– Как это? – Я убрала руку: веду себя странно даже для себя.

– Ментальный удар, чтобы спровоцировать выброс магии. И артефакт с заклинанием «выжженная земля», когда стало понятно, что я не превратился в убийцу.

– А Говард был в той комиссии?

– Да.

– Но почему твою семью сослали? Ты не виновен?

– Говард предположил, что артефакт с «выжженной землей» активировал я, – усмехнулся Беренгар, убирая свой ледяной щит и отходя к окну. – В беспамятстве чего только не активируешь. А не погиб, потому что артефакт попался с дефектом. Князю было достаточно их слов.

Неужели Говарда не смутило столь нелепое обвинение? Он же отличный ученый, он не мог не заметить нестыковок. Куда делось его чутье?

Я подошла к кровати и села. Ноги отказывались держать. Я совершенно запуталась, растерялась.

– Но как они потом допустили тебя к исследованиям?

Или мне одной кажется странным убийца, спокойно изучающий опасную магию?

– Официально я невиновен. – Феликс уселся на подоконник. – Неофициально за мной всегда присматривали и присматривают. Моя семья слишком близка к князю, чтобы устраивать громкие скандалы с запретом деятельности и обвинениями в смерти людей по неосторожности. Но, поверь, при первом же сомнении я бы оказался в блокирующих магию браслетах, в личном каземате, найти который не так просто. Официально же я бы уехал путешествовать на очень долгий срок. Но, к счастью, отец смог убедить князя, что я не такое чудовище, каким меня описал твой бывший муж.

Следили, разрешили, будто они…

– Они что, провоцировали тебя? – ужаснулась я.

– Да. Поэтому я свернул исследование. Было глупо считать, что я что-то смогу доказать в лаборатории.

Феликс замолчал, покрутил газету в руке, снова положил ее на подоконник.

– Ты сказал, что знаешь меня. Ты за мной следил? – тихо спросила я.

– Вначале чувствовал себя виноватым. Потом не смог не помогать.

– Что? – Я недоверчиво приподняла бровь.

– Правда, не всегда успевал. Или не вовремя понимал, что в твоей жизни случилась беда. – Феликс виновато усмехнулся. – Я ведь не понял, что твои опекуны аферисты. Радовался, что вам с братом повезло. А потом, когда ты неожиданно оказалась замужем… Это было неприятно, но я решил, что ты влюбилась.

Боги, он что, уже тогда ревновал? Приятно, хоть и чудно́.

– А потом были поиски сбежавших опекунов, пришлось подключить отца. Но я не успел, они все потратили. А потом это твое замужество… Сколько ни пытался, не мог понять, как ты терпишь такие странные отношения? Муж сам по себе, жена сама по себе. Ищет работу, содержит себя и брата. А эти слухи, которые твой муж разносил, что ты, мол, за независимость женщин?

Широко распахнув глаза, я смотрела на оборотня. Слухи? Говард? А мы точно об одном и том же Говарде говорим?

– Не веришь, спроси у него, что он сказал градоправителю на весеннем приеме у князя. – Феликс поморщился.

– И что он сказал?

– Что жена из принципа занимается поисками работы.

Не верю! Не верю! Не верю! Повторю еще пару раз, и придется признать, что червячок недоверия бодро шевелится в душе. Напоминает, что Говард ни разу не предложил денег. И сейчас, когда нужны финансы для университета, отделался рассказом о неких знакомых, не захотевших помочь. А ведь он и сам не бедствует. По крайней мере, лишние деньги на ставки на боях и на подкуп бойцов у него есть.

– Скажи, кто из вас на самом деле помогал мне искать работу? – Я потерла висок, голова пухла от мыслей.

Я уже ни в чем не уверена. Говард так резко перестал быть идеальным другом, что становилось не по себе. Безумно не хотелось верить оборотню. Но факты, вредные и противные, говорили, что он не лжет. Бывший муж, как он любил повторять, делал все, что мог. Но «все» оказалось куда скромнее, чем он утверждал.