История кавалерии. Вооружение, тактика, крупнейшие сражения - Джордж Тейлор Денисон

Следствием таких боестолкновений было то, что больше ни в одном из периодов мировой истории не встречалось таких войн, которые несли столь небольшую угрозу для солдата. Решающие битвы, мягко говоря, просто поединки, отмечены в итальянской истории потерями малого числа жизней. Отчасти причиной этого было совершенство вооружения, возможно, другие обстоятельства, о которых уже шла речь. Вероятно, играло роль желание обеих сторон захватить пленных, но не убивать их, ожидая поступления выкупа, который в то время обычно выплачивали.

Потери оказывались таким незначительными, что казались даже нелепыми. Макиавелли с горечью пишет о том, что в 1423 году флорентийская армия, снявшая осаду Фурли, чтобы помочь Цагонаре, «при первой же встрече с противником была разбита не столько благодаря храбрости противника, сколько вследствие плохой погоды, так как ей пришлось несколько часов идти по глубокой грязи под проливным дождем и после этого встретить совершенно свежего неприятеля.

При этом сильном поражении, весть о котором быстро распространилась по всей Италии, ни один человек не погиб, кроме Людовика дель Обици и двух его людей, которые упали с лошадей и утонули в болоте. Редкие неудачники!».

Рассказывая о происшедшей в 1467 году битве при Кастракаро во время войны между венецианцами и флорентинцами, Макиавелли замечает: «Несколько незначительных стычек произошло между армиями, как обычно случалось в то время, никто из них не отвечал на оскорбление, не осаждал города или провоцировал других. Напротив, каждый оставался внутри своего лагеря и проявлял малодушие. Какое-то время они таким образом потеряли, наконец произошло подобие битвы, продолжавшейся полдня. Несколько лошадей ранили, взяли пленных, но никто не погиб» (Макиавелли. «История Флоренции»).

Кажется, все свидетельства доказывают, что потери во время итальянской кампании XV века были пустяковыми. Копья не могли пробить латы, мечи не разрубали шлемов, равно как и стрелы (даже арбалетные) не пробивали прочное вооружение. Когда рыцаря сбивали с лошади, то убить его было непросто, его стремились спасти, чтобы получить выкуп.

Чтобы охватить проблему всесторонне, мы довели обзор наемных войск вплоть до XV века. За это время в других частях Европы появилась отличная, хорошо обученная пехота, армии которой оказывали такое влияние на сражение, что фактически дали толчок развитию военного искусства. Мы же вернемся назад, нарушив временную последовательность, и рассмотрим английских лучников и швейцарских копейщиков, постараясь показать их роль в развитии военной науки.

Несомненно, лучшей пехотой XIV века была английская пехота из йоменов[50], состоявшая исключительно из лучников, прекрасно организованных и необычайно искусных в использовании длинного лука[51]. Ими командовали представители знати, ревностно отдававшиеся службе, поскольку король стремился всячески поощрять и улучшать эту армию.

Йомены, сильные и решительные сельскохозяйственные работники, постоянно тренировались в мирное время на своих полях в использовании лука, который вначале придали им как обязательный элемент защиты. Затем он превратился в самое популярное развлечение у всего народа.

Почти в каждой деревне имелось стрельбище для лучников, достигнутое английскими йоменами мастерство казалось просто невероятным. Они могли выпустить двенадцать стрел за минуту, многие попадали второй стрелой в первую, уже попавшую в мишень.

Оружием лучников был большой лук более пяти футов в длину, изготовленный из тиса, из него выпускалась длинная прочная стрела на расстояние 240 ярдов. Стрелы имели острый наконечник и оперение. Их переносили вместе, связанными в пучок, прикреплявшийся к поясу, иногда помещенный в кожаную сумку, но никогда не клали в колчан.

Когда битва должна была вот-вот начаться, лучник развязывал свой пучок, размещал несколько стрел под своей левой ногой, острием наружу и затем выпускал их по мере необходимости. Умерший император Наполеон III в своем труде, посвященном артиллерии, пишет, что первоклассный английский лучник одномоментно, за одну минуту мог выстрелить двенадцать раз на 200 ярдов. Промахнувшийся один раз считался плохим стрелком».

Личная свобода и самостоятельность этих йоменов придавали им уверенность и бесстрашие, ощущение, которое старалась всячески развить английская знать, относившаяся к ним с особым почтением. Командиры обращались с ними очень мягко и нередко в бою сами спешивались и сражались рядом, доказывая свое уважение к подобному способу сражения.

Французская знать воспринимала свою пехоту противоположным образом, обходилась с ней очень сурово, притесняла в лагере, не щадила во время сражений. Так, например, произошло в битве при Креси в 1346 году, где рыцари французской армии пошли в атаку, топча генуэзских арбалетчиков.

В Англии во время сражений участвовало огромное количество лучников. В 1386 году, как пишет Фруассар, в армии состояло 10 тысяч латников и 100 тысяч лучников, считая и отряд под руководством герцога Ланкастерского, который тот повел в Кастилию. Он также отмечает, что в 1394 году король Англии вторгся в Ирландию с армией в «4 тысячи рыцарей и оруженосцев, 30 тысяч лучников, которые получали каждую неделю регулярное жалованье, так что оставались довольными». Ирландская же кавалерия того времени была легкой иррегулярной, конники не использовали ни седел, ни шпор и сражались только пиками и дротиками.

Генуэзские арбалетчики славились такой высокой репутацией как пехотинцы, что их большие отряды состояли на службе в различных государствах. В битве при Креси король Франции Филипп VI Валуа имел корпус почти в 15 тысяч наемных генуэзских арбалетчиков. Как отмечает Патер Даниил, они служили ему и на море. Поскольку Генуя являлась морской республикой, вполне естественно, что от населения требовалась высокая квалификация и для службы на флоте.

Весьма интересно проследить, как постепенно повышалось значение пехоты в конфликтах между английской и шотландской армиями. Английские лучники, по-видимому, часто сражались и с конниками, не страшась тяжелого вооружения и блеска гордых рыцарей. При постоянных пограничных войнах между Англией и Шотландией они нередко даже одерживали верх над шотландскими дворянами, дав первый пример победы пехоты над конницей. Шотландец Уильям Уоллес, человек больших природных способностей, весьма существенно развил тактику своего времени.

Во время сражения при Стирлинге в 1297 году он позволил части английских войск пересечь реку Форт, а затем напал и разгромил их на глазах оставшейся части армии, которая не могла прийти им на помощь. Эта битва служит самым сильным доказательством его способностей как генерала.