Сестры - Даниэла Стил

Бакстер рассмеялся.

— Теперь ты живешь с родителями? — не скрывая интереса, спросил он. — Я с июня живу у мамы. А до этого жил со своим бойфрендом, — грустно вздохнул он. — Парень погиб в той аварии. Мы ехали на его мотоцикле.

— Сожалею, — сказала Энни искренне, однако рассказать о матери пока не смогла. — В течение года я буду жить с сестрами, пока не встану на ноги. Они относятся ко мне с большим пониманием.

— Моя мама тоже держится молодцом, только обращается со мной как с двухлетним ребенком.

— Наверное, им тоже страшно, — чуть помедлив, произнесла Энни.

Потом им сказали, что пора возвращаться в классные комнаты. Их разделили на четыре группы.

— Может, окажусь в твоей группе, — шепнул Бакстер.

Энни тоже на это надеялась. Еще бы, новый друг в школе. Они внимательно прослушали списки учащихся и были очень довольны, что оказались в одной группе. Последовали вместе со всеми в класс и нашли свои места.

Бакстер понравился Энни — такой забавный, остроумный. Она понятия не имела, как он выглядит: высокий он или низенький, толстый или худой, темнокожий, белый или азиатского типа? Знала лишь, что оба они люди искусства и что он симпатичен ей и будет ее другом.

К концу дня оба устали. Она спросила, не подбросить ли его, если это будет ей по пути. Он сказал, что ему приходится добираться до дому на двух автобусах, потом на подземке до Бруклина, а оттуда еще на одном автобусе.

— Как тебе это удается? — не скрывая восхищения, спросила Энни.

— Просто я всю дорогу прошу помощи. Дорога сюда от дома занимает у меня около двух часов. Но если я тут не появлюсь, мама убьет меня.

Энни рассмеялась:

— Мои сестры тоже.

— Ты собираешься заводить собаку? — спросил Бакстер. — Мама считает, что я должен ее завести.

— Надеюсь, мне не придется этого делать. Терпеть не могу собак. Они вечно тявкают, и от них пахнет.

— В нашем положении они, наверное, помогают, — практично заметил Бакстер. — К тому же собака может составить компанию, когда я буду жить один в своей квартире. Вряд ли кого-нибудь заинтересует слепой гей. Похоже, большую часть времени мне придется коротать время в одиночестве. — Он сказал это печально.

Энни в это время думала о судьбе слепых женщин.

— Меня тревожит то же самое, — призналась она.

— Какая жалость, что я не традиционной ориентации, — шепнул он.

— Да уж. Но может быть, ты еще излечишься?

— От чего? — ошеломленно спросил он.

— Перестанешь быть геем.

— Ты это серьезно? — Их дружба была готова оборваться.

— Нет, — сказала она, и он рассмеялся.

— Ты мне нравишься, Энни.

— Ты мне тоже нравишься, Бакстер.

Они оба говорили искренне, и это было здорово. Казалось чудом, что они нашли друг друга в кафетерии и сели за один столик. Два слепых художника в море людей. В школе было восемь сотен взрослых. Имелось, конечно, и молодежное отделение, но взрослых было гораздо больше. Школа считалась одним из самых лучших учебных заведений для слепых во всем мире. Они вдруг почувствовали, как им повезло, что они попали сюда, хотя совсем недавно это казалось обоим своего рода наказанием.

— Значит, будем друзьями? — спросил Бакстер, прежде чем отправиться после занятий домой. Ее путь был короче, и добраться до дома ей проще, чем ему. Его путешествие домой казалось Энни настоящей одиссеей.

— Навсегда, — пообещала она, и друзья пожали друг другу руки, пожелав благополучно добраться до дома.

— Попытайся больше не падать на землю, выходя из такси. Это плохо отражается на репутации школы. По дороге в школу это еще терпимо, но когда идешь из школы, следует, по крайней мере, сделать вид, что ты знаешь, что делаешь.

Энни снова рассмеялась, и он ушел.

В главном вестибюле находились поводыри, помогавшие новым учащимся найти выход из здания и воспользоваться транспортом снаружи. Энни объяснила одному из них, что ей требуется такси, и он сказал, что вернется за ней, как только поймает машину. Она осталась ждать в вестибюле, снова почувствовав себя потерянной, как вдруг кто-то заговорил с ней тихим приятным голосом:

— Мисс Адамс?

— Да, — чуть помедлив, ответила она, неожиданно оробев.

— Я Брэд Паркер. Просто хотел поздороваться и поприветствовать вас в стенах этой школы. Как прошел первый день?

Энни не знала, следует ли ей говорить ему правду. Его голос был взрослым в отличие от голоса Бакстера, который звучал как у парнишки моложе, чем он был на самом деле.

— Хорошо, — только и произнесла она.

— Я слышал, что с вами случилась маленькая неприятность у входа в школу. Мы должны заставить городские власти сделать что-то с этим бордюрным камнем на обочине тротуара. Там то и дело возникают проблемы. — Когда он сказал это, она почувствовала себя не такой уж безнадежной дурочкой, шлепнувшейся ни с того ни с сего, тем более, что это было сказано по-доброму, пусть даже на самом деле все обстояло несколько по-другому. — С вами все в порядке?

— Со мной все в порядке. Спасибо большое.

— Вы без труда нашли свой класс?

— Да, — улыбнувшись, ответила Энни. Она не сказала, что ее занесло на урок о презервативах. Для этого она недостаточно хорошо знала Паркера.

— Насколько мне известно, вы бегло говорите по-итальянски и жили во Флоренции, — сказал он. Похоже, он знал о ней все, и это ее очень удивило.

— Откуда вы знаете?

— Все это записано в вашем формуляре, а я их все прочитываю. Меня это заинтересовало, потому что я подолгу жил в Риме. Когда я был ребенком, мой дедушка был там американским послом. Летом мы обычно навещали его.

Поскольку он знал о ней так много и был даже осведомлен о том, что она упала возле школы, она решилась задать ему один вопрос:

— Вы слепой?

— Нет. Я зрячий. Но мои родители были слепыми. Я построил эту школу в память о них на деньги, завещанные ими для этой цели. Они погибли в авиакатастрофе, когда я учился в колледже. Со времени основания этой школы мы значительно расширились. Мы существуем всего шестнадцать лет. Надеюсь, вам здесь понравится, а если потребуется, чтобы я что-то сделал для вас, пока вы у нас учитесь, дайте мне знать.

— Спасибо, — сдержанно поблагодарила Энни, не осмелившись назвать его по имени. Она понятия не имела, сколько ему лет, но так как он был основателем школы, она предполагала, что он не очень молод. И голос его звучал по-мужски, а не по-мальчишески, как у Бакстера. Она не могла с ним шутить, не желая показаться бесцеремонной.

Пока они разговаривали, за ней вернулся поводырь, который помог Энни сесть в такси. Она поблагодарила его и назвала водителю адрес. Как и обещала, она позвонила в офис Сабрине, чтобы сказать, что едет домой.