Николай II. Дорога на Голгофу - Петр Валентинович Мультатули

Штаба воздушной обороны и принять меры к контролю и распоряжению средствами связи этой станции. Председатель Троцкий»{402}.

После создания ВЧК Яковлев — член ее президиума, один из ближайших помощников Ф. Э. Дзержинского. В его удостоверении ВЧК за № 21 говорится: «Предъявитель сего Яковлев Василий Васильевич, товарищ Председателя Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Председатель Комиссии Дзержинский»{403}.

Троцкий, когда пишет о переговорах с немцами в Брест-Литовске, упоминает, что в составе советской делегации был некто Яковлев. Велика вероятность, что это был именно Мячин. Сам Яковлев пишет о своем участии в организации переговоров в Брест-Литовске.

Яковлев недолго пробыл в высших структурах Советской власти. Вскоре он тяжело заболел, а когда выздоровел, его направляют на Урал, который он хорошо знал. Но затем снова вызывают в Петроград, по другим сведениям, он поехал туда за оружием, и Свердлов лично дает ему поручение особой государственной важности — вывезти Царя из Тобольска.

Таким образом, личность Мячина-Яковлева вполне определенна: это был террорист, убежденный большевик, никогда не изменявший движению, личный знакомый Свердлова, человек, находившийся если не в большевистском руководстве, то, во всяком случае, очень к нему близкий. При этом Яковлев, так или иначе, соприкасался со многими людьми, которые сыграли в судьбе Императора Николая II зловещую роль. Мог ли такой человек стремиться спасти Царскую Семью? Ответ на этот вопрос очевиден: он мог это сделать только в том случае, если бы такую задачу ему поставили бы в центре. Но центр ставил Яковлеву совершенно противоположные задачи.

Задание Свердлова

Как Яковлев оказался на приеме у Свердлова? Бытует версия, поддерживаемая рядом историков, что Яковлев оказался у Свердлова случайно, так сказать, проездом. Вот что пишет в своей книге уральский историк И. Ф. Плотников: «С начала 1918 года Мячин работал в Уфимской губернии. В начале апреля 1918 года, будучи в Москве (возвращался из служебной командировки по поручению руководства Уфимской губернии в Петроград), зашел к Свердлову, старому революционному сподвижнику. От него и получил неожиданное задание, связанное с судьбой Семьи Николая Романова»{404}.

Но в так называемом «Перечне эпизодов моей жизни», которые Яковлев написал в Соловецком лагере в 1931 году для своих партийных товарищей, Яковлев указывал: «Перевозка 25 миллионов руб. из Петрограда в Уфимский банк. Вызов тов. Свердловым в Москву. Поручение Совнаркома и ВЦИКа перевезти Романовых из Тобольска в Екатеринбург»{405} (выделено нами. — П. М.). То есть Яковлев вернулся в Уфу и был специально вызван Свердловым в Москву, чтобы дать ему задание о перевозке Царской Семьи.

Яковлев вспоминал, что при встрече Свердлов задал Яковлеву шутливый вопрос: «Ну что, много людей перестрелял!», а затем сообщил о задании государственной важности. Любопытно, хотя это не относится напрямую к нашей теме, что в своих мемуарах и отчетах Яковлев приводит этот вопрос Свердлова именно как шуточный, и многие авторы тут же делают вывод о кровожадном настроении Свердлова уже при этой первой встрече с Яковлевым. Однако в своих черновиках Яковлев более подробно останавливается на причинах этого вопроса Свердлова о «пострелянных людях». Итак, в своих черновиках Яковлев пишет, что во время доставки хлеба из Уфимской губернии в Петроград он по существу настолько превысил свои полномочия и действовал настолько свирепо, что на него было подано множество жалоб на имя Свердлова. Поэтому, писал Яковлев: «Свердлов бросил мне фразу: «Ну, Антон, сознайся, сколько перестрелял народу за скорость доставки хлеба?» Я сразу понял, что все перипетии нашей скачки и столкновения с самостийными отрядами ему хорошо известны»{406}.

Из приведенного выше отрывка видно, что на самом деле ничего «кроваво»-шутливого в вопросе Свердлова не было. И Яковлев со всей серьезностью воспринял его. Яковлев готовился оправдываться за свои действия, и только важное задание, которое Свердлов собирался дать Яковлеву, избавили его от этих оправданий.

При этом Свердлов задал Яковлеву еще один вопрос весьма характерный: «Ты заветы уральских боевиков не забыл еще? Говорить должно не то, что можно, а то, что нужно»{407}. Запомним эти слова Свердлова, они очень важны в понимании миссии Яковлева.

Куда приказал Свердлов перевезти Царскую Семью? Сам Яковлев на этот вопрос отвечает категорично: Свердлов приказал отвезти Царскую Семью в Екатеринбург. Яковлев приводит слова Свердлова: «Совет Народных Комиссаров постановил вывезти Романовых из Тобольска пока на Урал». Об этом же пишет и Быков: «ВЦИКом было решено перевезти Романовых из Тобольска в Екатеринбург»{408}.

Зачем? А. Н. Авдонин пишет: «В записках Яковлева отсутствует причина вывоза Царской Семьи из Тобольска. Может, Свердлов ему этого не раскрыл, но, вероятнее всего, Яковлев вынужден был умолчать об этом. Даже сейчас, когда документы, связанные с этой перевозкой, стали известны, причина перевозки по-прежнему остается неясной»{409}.

Мы все-таки постараемся осветить эти неясные причины.

Царская Семья как объект большой германской игры

Первой вероятной причиной вывоза Царской Семьи из Тобольска могло быть личное стремление кайзера Вильгельма II спасти Императора Николая II и его Семью, которые, хотя и стали из-за войны врагами Германии, все же были его родственниками. Английский автор Энтони Саммерс в своей книге «Досье на Царя» приводит слова Вильгельма II, сказанные им в 1935 году уже в изгнании английскому генералу Уотерсу: «Я отдал приказ своему канцлеру попытаться установить контакт с правительством Керенского и сообщить ему, что в случае если даже волос упадет с головы русского императора, я возложу всю вину на него»{410}.

Неизвестно как реагировал Керенский на грозные слова кайзера, скорее, всего никак, ибо от немцев не зависел. Но вот пришедшие в октябре 1918 года к власти большевики от немцев зависели очень сильно. Вильгельму II не доставляло никакого труда отдать ясный и прямой приказ на выдачу ему Царской Семьи. Большевики не смогли бы ему в этом отказать. Ничего подобного ни кайзер, ни германское руководство не сделали. Более того, германцы отвергали любые попытки монархистов вмешаться в дело спасения Царской Семьи.

Представитель германского командования при посольстве в Москве майор Ботмер писал в своем дневнике, что монархисты буквально не давали прохода немецким дипломатам и военным стремясь «излить сердце» и уговорить Германию «ввести в игру немецкие штыки», так же как это было сделано на Украине{411}. Но немцы оставались глухи к их мольбам.