Былой Петербург: проза будней и поэзия праздника - Альбин Конечный

лавке сукно и сапоги, холст и камки[933] и прочия сему подобные товары продавалися»[934]. До 1782 года «чужестранные товары» продавались только в лавках Гостиного двора на Невском проспекте, «но указом, последовавшим в сем году, позволено таким купцам, кои притом и российские граждане, иметь лавки у себя дома и в оных продавать врозницу»[935].

Важнейшую роль в повседневной жизни широкого круга горожан играли мелочные лавки.

«Наши мелочные лавки изобретены во время построения Петербурга, – сообщал „Указатель Петербурга для приезжих и иногородних“. – Лавки или магазины с различными товарами, часто противоположного свойства, долгое время были только принадлежностью английских и голландских факторий, учрежденных в чужих, не мануфактурных землях»[936].

«Где есть мелочные лавки? В одном только Петербурге. Они не подражание чему-либо иностранному, но настоящая петербургская оригинальность. Напротив того, все магазины иностранные и на иностранный манер суть подражание мелочным лавкам, – писал Фаддей Булгарин в 1835 году в очерке „Мелочная лавка“. – Сколько порядочных людей начали молодость свою тем, что не только лакомились из мелочной лавки, но и составляли трапезу в черные дни из съестных припасов мелочной лавки. В ней есть все, что только нужно человеку… <…> Мне невозможно исчислить все товары мелочной лавки. Одним словом, здесь продается все, что только нужно для потребления в хозяйстве, все, исключая дров и сена. <…> А как это все уложено и расставлено в лавке! Не стыдитесь и загляните. Пряности, бакалии, москательный товар в баночках; образчики разной муки и крупы в ящиках; кули с зеленью и овсом на полу; съестное точно как на выставке. Чай, табак и постное масло стоят дружно вместе, не боясь заразить друг друга. Глиняные трубки лежат в фарфоровых чашках, а виноград и апельсины прикрывают лук и репу. Не думайте, чтобы это был беспорядок! Напротив, это только лубочное изображение великой картины всемирной торговли. <…> Лавочник в модных частях города есть нечто вроде Фигаро, и лавочка его есть почти то же, что испанская цирюльня. Сюда сбираются премиленькие служаночки, накинув небрежно свой шугай[937] на плечи, и длинные ливрейные лакеи[938], поболтать и, как говорится, отвести душу… <…> Какие драгоценные материялы для биографий расточаются в мелочной лавке! Вы провинциял, вы приехали за делами и никого не знаете в городе. <…> Зайдите в мелочною лавку раз, другой, третий, десятый, поразговоритесь с лавочником добродушно, истинно по-русски, – вы узнаете от него характер нужных вам лиц, их образ жизни, их связи, а иногда даже средства, какими надобно действовать, чтоб успеть в деле»[939].

Первые торговые уличные вывески появились на мелочных лавках. Изображение вывесок «Мелочная лавка», «Мелочная и фруктовая», которые находились на домах в начале Петергофского проспекта, можно увидеть на гравюре К. Гампельна «Екатерингофское гулянье 1‐го мая» (начало 1820‐х годов)[940].

Михаил Пыляев приводит описание нелепых рисунков и надписей на вывесках лавок в николаевское время: «Над мелочною лавкою вывеска изображала три картинки: на первой представлен был пьяный мужик, которого вяжет будочник, и тут же большой башмак с надписью: „Le sou – lié“[941]. На другой картинке старик с большим носом и надпись: „Quel beau nez“[942], и тут же висит чепчик („bonnet“[943]). На третьей – мальчик снимает щипцами с сальной свечи нагар и тут же носовой платок; надпись гласит: „Mou – choir“[944]»[945].

В начале 1840‐х годов, как сообщал путеводитель, «в Петербурге нет улицы, переулка, закоулка, где не увидали бы мелочной лавки, или фруктовой, или овощной, с размалеванными на вывеске арбузом, дынею, ягодами, головою сахара; или табачной с ящиком сигар Domingo, галстуками, манишками и гитарою; или колбасной, с сосисками и фрикаделью, из множества торговых заведений эти мелочные лавочки едва ли не самые благодетельные для некоторого класса здешних обывателей. <…> Всех вообще лавок на рынках и в домах считается в Петербурге 2605»[946].

В 1892 году чиновник Сергей Светлов подробно описал и зарисовал вывески торговых заведений, и в частности мелочных лавок: «Мелочные лавки. В них можно достать все: хлеб и пироги; соленые огурцы и яблоки; деревянное масло и лимонад; папиросы, нитки, иголки, чай, сахар, сливки, пряники, колбасы, ветчину, соленую рыбу и пр. и пр. – все тут найдется, причем вам продадут и полпуда сахара, и два кусочка, фунт чая и два золотника… На вывеске пишется: „овощеная и мелочная лавка“. На боковых вывесках рисуют: хлебы разных сортов, банки с вареньем, яблоки, виноград, сахарные головы и пр. Торгуют эти лавочки с шести часов утра до двенадцати часов ночи»[947].

Сергей Горный вспоминает вывески в 1900‐х годах: «У мелочных лавок на вывесках бывали нарисованы нежданные вещи: например, три почтовых марки, неоторванные друг от друга. Две сверху, и одна, точно под углом, внизу. Это показывало, что в мелочной, мол, можно получить и марки. Стояла острая коническая голова, плотно завернутая в синюю бумагу, только сахарный глетчер высовывался остренько»[948].

«Мелочные же лавочки были неизменно украшены вывеской с симметрично расставленными сахарными головками в синей обертке, – свидетельствует художник Мстислав Добужинский, – пачками свечей и кусками „жуковского мыла“, с синими жилками, в центре же красовалась стеклянная ваза с горкой кофейных зерен, а на фоне витали почтовые марки, почему-то всегда по три вместе»[949].

Мелочную лавку начала XX века вспоминают петербургские старожилы. Художник Михаил Григорьев свидетельствует:

Наиболее распространенными были магазины, торгующие съестным, чаще всего встречались лавочки с вывеской «Мелочная торговля». В этих маленьких универмагах был большой выбор товаров: хлеб, ситный с изюмом и без, ситный витой, баранки, пряники, пироги с мясом, с капустой, с рисом, с грибами, с рыбой; винегрет, студень, рубец; крупа, вермишель, макароны; масло русское, сливочное, подсолнечное; овощи, лук, картофель, квашеная капуста, соленые огурцы и грибы, вобла и селедка, иногда треска; соль, перец, уксус, горчица, лавровый лист; чай, сахар, кофе, цикорий, леденцы, варенье, иногда даже шоколад; свечи, табак, гильзы, папиросы всех сортов; лимонад, квас, иногда пиво или даже вино; закуски – колбасы, ветчина, сыр, шпроты, кильки, сардины; яйца сырые и вареные.

Помещение было тесным. Входящий открывал дверь, которая приводила в движение колокольчик, возвещавший хозяину о приходе покупателя; хозяин немедленно показывался из внутренней двери. Обычно прилавок и шкафы с товарами шли покоем[950], с трех сторон, оставляя свободной стену с одним, двумя окнами. В случае если помещение было слишком тесным, прилавок шел только по двум стенкам. Хозяин торговал всегда сам, с помощью жены, «самой». Иногда держали еще мальчишку разносить покупки. Торговля шла действительно мелочная – на копейку уксусу, на две копейки капусты, фунт хлеба, на пятачок студню. Жители окрестных домов, особенно на окраине, предпочитали покупать в мелочной лавке все сразу, чем идти за ситным – в булочную, за картошкой – в овощную, за колбасой – в колбасную. Товары у хозяина, правда, не высшего качества, но зато любезное обращение, а главное – кредит. Хозяин охотно отпускает в долг, на «запиши», и после таких покупок ставит у себя в конторке на бумажках – «си 8 ко», что должно означать – «ситный 8 копеек», и прочие обозначения.

Лавочка – нечто вроде местного клуба. Встретившиеся соседки заводят разговор о соседях и сплетничают в полное удовольствие сколько угодно времени. Хозяин отнюдь не прерывает их, а даже поддерживает разговор, не без выгоды для себя. Во-первых, таким образом, он узнает нужные ему сведения и может сообразить размер кредита, допускаемого тому или иному лицу. Во-вторых, операцию взвешивания он норовит произвести в минуту крайнего увлечения разговором, чтобы сбалансировать весы не без пользы для себя. В-третьих, он привлекает покупательниц, знающих, что в мелочной лавочке они всегда узнают самую свежую сплетню. Для обвеса пользовались еще таким приемом: