Красота - Кэти Пайпер

Через несколько часов я пришла в себя после операции. Мое лицо выглядело так, словно я десять раундов боксировала с Мохаммедом Али, а губы распухли настолько, что я едва могла говорить. Но хирурги сказали, что все прошло хорошо, и меня отправили отдыхать в гостиницу, обложив лицо льдом.

На следующий день мы возвратились домой. Я снова все свое время проводила у Джонатана, привыкая не чувствовать себя беззащитной и голой без маски. Теперь мне придется смотреть на мир не сквозь ее прорези, а, так сказать, подняв забрало.

Когда вскоре мы с Джонатаном приехали к родителям, то увидели на ступеньках огромный букет гвоздик. На карточке было написано: Для Кэти. Я тебя очень люблю. Имени не было, и я решила, что это букет от очередного почитателя, который посмотрел наш фильм. Даже спустя два месяца после его выхода на экран я продолжала получать целые мешки писем и подарков. Цветы или диски присылали даже из Америки и Австралии.

Я внесла гвоздики в дом, поставила в вазу и забыла о них до следующего вечера. Я была у Джонатана, когда позвонил папа.

— Кэти, ты лучше не приезжай домой, — сказал он. Мне показалось, что у него напряженный голос.

— Почему? Что случилось?

— Да тут в деревне крутится какой-то парень. Говорят, спрашивал, где мы живем. Он часами торчал в машине возле пивной, а на приборном щитке у него стояла чашка.

Чашка! Короткое слово, от которого у меня кровь застыла в жилах. Что там? Кислота? Она предназначается мне? На мне больше нет маски, ничто не защищает мое лицо. А может, эта кислота для мамы или папы? Для Сьюзи? Если смотреть сзади, она похожа на меня. Что, если он примет ее за меня? Кто его послал? Дэнни? Господи, не допусти! Только не теперь, после всего, что я вынесла!

— Не паникуй, — продолжал папа. — Просто оставайся у Джонатана. Как только узнаю что-нибудь новое, сразу позвоню.

Тот мужчина оказался таксистом из Лондона. Он не имел никакого отношения к Дэнни. Именно он привез мне цветы. Когда полиция арестовала его, он рассказал, что посмотрел фильм обо мне и влюбился. И в чашке на приборной панели не было ничего предосудительного. Его предупредили, чтобы он не пытался снова со мной связаться. Меня это не успокоило. Он знал, где я живу, поэтому в любое время мог появиться снова.

— Он не станет повторять попыток, Кэти, — старался успокоить меня Джонатан. Только я лучше, чем кто-либо другой, знала, каких бед может натворить один одержимый.

А уже на следующий день на мое имя пришла посылка. Я настолько осторожно открывала ее, словно внутри могла оказаться бомба. Заглянув внутрь, я увидела букет цветов и плюшевого тигренка, а еще фотокопии выписки из банковского счета и паспорта, — наверное, предполагалось, что меня это успокоит. Ко всему прилагалась записка: Пожалуйста, не сообщай об этом в полицию. Я люблю тебя. В канун Нового года я посмотрел на луну и увидел наши лица рядом. Я уже тысячу лет не целовался с девушкой, но мне хочется поцеловать тебя.

Я швырнула записку на пол и разрыдалась. Почему именно я? Почему? За что?

Полиция снова арестовала этого человека, обвинив его в преследовании. Я предельно ясно выразила свое отношение к происходящему.

— Скажите этому парню, что я не хочу иметь с ним ничего общего и чтобы он не приближался ко мне. Он напугал меня. Я его не знаю и знать не хочу, — сказала я офицеру полиции, который позвонил, чтобы рассказать о задержании.

На самом деле, несмотря на решительный тон, я была на грани нервного срыва. Мне угрожает опасность, в мой дом вторгаются посторонние, и я не знаю, хватит ли у меня сил справиться с этим. Его отпустили под залог и запретили приближаться к нашему городку. Ну и что? Дэнни никогда особо не переживал по поводу нарушений закона.

— Да он просто псих, — пытался урезонить меня Джонатан. — И наверняка совершенно безобиден.

Похоже, этот парень и в самом деле не был агрессивным. Однако, даже если он совершенно безвреден, он ведь знает, через что мне пришлось пройти. Он должен понимать, как меня напугали его действия. Или он всерьез полагает, что мы предназначены друг для друга? Что этот террор может стать началом глубоких отношений?

Чтобы отвлечь меня, папа установил перед домом прожектор. Но я продолжала думать о том, каким опасным может быть окружающий мир. Это происшествие, словно звонок будильника, вернуло меня в реальность. Оно продемонстрировало мне обратную сторону популярности, которую я приобрела после демонстрации фильма. И каждый раз, когда я выходила из дому, мне приходилось оглядываться через плечо. Я словно снова вернулась в те времена, когда страх владел всем моим существом. Однако на сей раз я уже не могла позволить себе спрятаться от мира.

Было трудно, особенно когда в газеты снова попала история о тюремном романе Дэнни. Защитник охранницы придерживался версии о том, что Дэнни угрожал его молодой и наивной клиентке. Будто она не знала, что Дэнни обвиняется в изнасиловании. Но суд Блэкфрайерз Краун все равно приговорил ее к двадцати одному месяцу тюремного заключения. И это правильно. Когда я прочитала выдержки из их сообщений, адресованных друг другу, меня чуть не стошнило. Дэнни называл ее своей принцессой — точно так же, как когда-то меня. А она писала: Скучаю, не могу дождаться, когда увижу тебя и обниму. Сладких снов. Какая пародия! Меня мутило от отвращения.

Из-за этой истории, а еще из-за того психа, который преследовал меня, я была уже готова снова бросить все и спрятаться от мира. Но не позволила себе. Все-таки хорошего больше, чем плохого! — уговаривала я себя. — Не сдавайся, Кэти! К тому же теперь на мне лежала ответственность: я должна была думать о фонде.

В начале февраля 2010 бизнесмен Эндрю Брикс великодушно предложил мне занять небольшой офис в бизнес-парке, расположенном в одном из спокойных районов Лондона. Когда мы с Джонатаном распаковывали мои скудные канцелярские принадлежности, я просто светилась от счастья.

— Ты должен научить меня, как вставлять сменный блок в степлер, — хихикала я. — Я даже этого не умею.

К счастью, я никогда не оставалась одна: обычно меня снимала одна из групп Четвертого канала. А если их со мной не было, то приходил кто-нибудь из моих друзей. Правда, в офис я ездила сама. Я шествовала по фойе мимо всех этих бизнесменов и деловых женщин в строгих костюмах. Заходила в лифт с посторонними — хотя сердце готово было выпрыгнуть из груди от страха. Пила кофе, который собственноручно готовила на общей кухоньке. Глотая обжигающий напиток, я просматривала почту — ящик всегда был полон электронных посланий — и удовлетворенно улыбалась.

Суд признал моего навязчивого поклонника виновным в незаконном преследовании. Судья вынес запретительный судебный приказ, и я постаралась забыть об этом происшествии. Пыталась не думать о том, что еще кто-нибудь захочет меня найти или вообразит себе, что нам суждено быть вместе.