Гардар - Михаил Игнатов

— Я — маг! — раздался неуверенный голос. Мой голос?

— Нет, нет — зашептал вокруг и внутри меня какой-то другой, какой-то странный гулкий голос. — Ты лишь частица тверди, камень скал, блеск руды, кусок породы.

— Нет! Я — маг! — перебил уже уверенно, немного приходя в себя.

— Ты всего лишь проснувшаяся малая частица большого. Вернись ко мне и спи, спи.

— Нет! Я — маг! — закричал я, заглушая чужой голос. — Я вспомнил все!

Но ответа уже не услышал. Что это было? Бред разума, впервые так сильно нырнувшего в глубину доступной ему стихии? Или что-то большее и реальное? Кто знает, как ощущают стихии Повелители? Я окончательно отделил себя от Земли и нашел свое тело, замершее в середине Печати. Здесь, его линии, созданные больше по вдохновению, чем по расчету, но все же четкие и выверенные до последней черточки, приобрели неожиданный объем и цвет, играя передо мной переливами невыразимо прекрасной ажурной конструкции. Я перевел взгляд на крошечный кусочек исковерканной Земли, где враг обрушил всю убийственную мощь своих заклинаний на бойцов отряда. Миг и я создал себе из земли и камней новое тело, прикрывая собой еле тлеющую искорку жизни от потока тонких, но невероятно прочных, ледяных игл. Они глубоко вошли в мою грудь, еще не успевшую покрыться толстым слоем камня, и причинили неожиданно сильную боль.

Я обиженно взревел и с силой взмахнул рукой, отпуская в полет часть себя — небольшой валун. К сожалению, не прицельно, а просто в сторону темного мага. Он снова укрылся маскировочным заклинанием! Ну уж нет! Сделал большой шаг, наступая на обломки камней, светящихся малиновым, и вбирая их в себя. Взмах и они отправляются в полет с обеих рук по широкой дуге. Вот он! Воздух в одном месте странно заколебался, как марево над раскалёнными предметами в жару. Я шагнул к следующей груде камней, одновременно пытаясь комом земли сбить шар какого-то заклинания, летящего в меня. Неудачно. Оно даже не заметило помехи и врезалось мне в бок, расплескиваясь по нему, будто внезапно обрело реальность и стало состоять из воды. Мгновенно пришла боль. Чудовищная боль, заставившая мир на время померкнуть, а разум снова помутиться.

А затем я услышал гул щитов, не пускающих жадное пламя к моему главному хрупкому телу. Забыв обо всем, я рванулся к этому жалкому человечишке, сделавшему мне так больно. Растворив валуны в теле, я покрыл себя коркой гранита и, ощущая, как вражеское заклинание продолжает разъедать мое тело под броней, огромными шагами бросился к магу. Больше его жалкие заклинания не смогли причинить мне-большому вреда — безвредно разбивались шипы земли и льда, шары огня, голубые полупрозрачные лезвия, непонятные сферы и лучи. На последних шагах я почувствовал, что воздух стал густой, а страшный холод стал сковывать моё могучее тело, покрывая броню сетью трещин. Шаг, другой и я почувствовал, что камень суставов не выдержал, рассыпаясь щебнем. Но это уже было не важно, я даже не почувствовал боли, и всей массой своего тела обрушился на ненавистного врага. Теряя сознание, с детской обидой подумал: не убил.

С этой мыслью я и очнулся. Не убил эту темную тварь! Но сам-то я живой? Живой. Хотя тела не чувствую совсем, но я точно в своем настоящем и лежу, похоже, в повозке. Значит, мы победили? Собрав крохи сил, я приподнял голову и увидел спину сидящего рядом бойца.

— Боец, — слабо позвал я.

Снятый доспех и бинты не позволяли понять, кто передо мной. Дождавшись, когда тот быстро, но явно оберегая раны, повернётся, я продолжил, пытаясь вспомнить, кто же он:

— Старшего позови.

— Тонму старший лейтенант! Лэр очнулся! — решил тот поставленную задачу простейшим способом.

— Ну, ты и горазд кричать, — отрешённо заметил я, наконец, выловив в мешанине своих воспоминаний его имя. — Карилис, а что же мне воздуха не хватает?

— Тонму лейтенат, — замялся солдат. — Давайте вы с тонму старшим лейтенантом поговорите?

— Тогда хоть положи меня повыше — сам на себя гляну, и воды дай, — предложил я ему другой выход, разгоняя усилием воли безразличие, охватывающее меня.

— Конечно-конечно, лэр-лейтенант, — засуетился тот, отдавая мне фляжку.

— У меня что, позвоночник сломан? Ничего не чувствую.

Для порядка поинтересовался у солдата, не особо и переживая по этому поводу. Странное безразличие, если задуматься.

— Нет, слава Демиургу, хоть это у тебя цело, — успокоил меня Динис, подоспевший на крик.

— Охренеть.

Я оценил количество бинтов на себе и целых два артефакта Второй шанс на своей груди. Понятно почему я ничего не чувствую — фибулы заблокировали все, что можно. Если меня еще и зельями напоили, то можно резать: ничего не почувствую. Хорошо хоть безразличие отпускает, и в голове мешанина воспоминаний я-маг и я-голем понемногу упорядочивается.

— И что со мной случилось?

— А ты помнишь, что произошло? — осторожно поинтересовался Динис?

— Да, — поморщился я, неприятно вспоминать свои ошибки и поражения.

— Значит, помнишь заклинания, что кидал темный Магистр в твоего голема? — так же осторожно продолжил товарищ.

— Все отразилось на мне? — понял и ужаснулся я.

— Похоже на то, — он кивнул. — В груди несколько сквозных дыр, к счастью, тонких и справа.

— Почему к счастью? — не понял его радости.

— Дырки не в сердце и легкое сдуться не успело до прибывшей подмоги. Слева же будто кислотой плеснули, до костей...

— Это и было какое-то кислотное заклинание. Соединение Воздуха, Воды и Земли, — теперь пояснил я Динису.

— Ожоги и рублено-колотые раны, сломанную пару ребер не считаем, как мелочи, — помолчал он и продолжил. — Самое хреновое и непонятное с локтями и коленями. Такое ощущение, что они у тебя раздроблены.

— Он заклинанием холода ударил и сил не пожалел. Камень голема стал хрупкий, а я двигался, вот и результат, — снова объяснил встревоженно смотрящему на меня интенданту. — Хорошо еще, что тело проморозиться не успело.

— А какого пророка били голема, а раны у тебя?

— Скажи, как убили Магистра, — отмахнулся я.

— Взяли в стрелы, в Секиры амулетов. Голем как в него врезался, то проломил сначала щит, а затем уже ударил его самого. Голем в одну сторону, он в другую. Первый кучей земли расплылся, а Магистр встал и шатается. Я уже понял, что все идет не по плану. Договаривались ведь о другом, а тут голем не внимание темного забирает и щиты его снимает, а в рукопашку пошел. Рисунки разгорелись, лучники свои Разгонники перезарядили, десятники браслеты с заклинанием — и мы залп дружно положили в его Доспех, или как там защита называется, и враг сдох. Мы с Бисто его мечами в клочья!

— Погибло сколько?

— Семеро. Еще девятнадцать тяжелых. Нацепили на всех по два амулета, влили все зелья и просим Демиурга о милости к бойцам. В этой повозке самые тяжелые. С тобой пять.