Рыцарь - Биби Истон

Я совершила экзорцизм.

Когда я, тщательно заправив упавший член Рыцаря обратно в трусы, села с ним рядом, было совершенно ясно – что бы ни мучило его, держа заложником собственного тела, оно исчезло. Его мускулы расслабились. Черные, злые глаза были закрыты. Грудь поднималась и опускалась в медленном, сонном ритме. А на лице, на перемазанных кровью губах, была легкая улыбка.

Я поцеловала ее, и от этого жеста она расцвела в полноценную. С зубами. Безупречными чертовыми зубами. Эта улыбка объясняла, почему этот веснушчатый подросток стал для меня причиной жизненных сил. Она и все обнимашки. И куннилингусы.

Рыцарь приподнялся, обнял меня за талию и положил голову на мое костлявое плечо.

– Ты еще тут, – пробормотал он, крепче прижимая меня.

От этих слов у меня сжалось сердце.

– Ну, конечно, – сказала я. – Где же мне быть? – Я тоже обняла его и провела своими начисто облизанными пальцами по его голове.

– С кем-то, кто не такой урод, – проговорил он куда-то в мою шею. Урод. Я сама так описывала его несколько недель назад. Он ненавидел это слово.

– Может, мне нравятся уроды, – сказала я, сама удивляясь, сколько правды было в этих словах.

Рыцарь сел и заглянул мне в лицо. Его зрачки стали почти нормального размера, и в лице больше не было ненависти. Он казался… нормальным. Нет, даже лучше – он был чертовски милым. Ну, если, конечно, забыть, как он только что наслаждался человеческой кровью.

Решив, что я не дурю ему голову, Рыцарь наклонился и поцеловал меня. Я почувствовала на его губах металлический привкус своей крови, и он наверняка почувствовал привкус своей спермы на моих губах, но нам обоим было плевать.

Прижавшись лбом к моему лбу, Рыцарь сказал:

– Панк, я тебя люблю.

– И я тебя тоже, Скин.

Так же, как с остальными этапами наших отношений, Рыцарь поднял эти три слова на знамя и начал с ними маршировать.

На следующей неделе в школе он засыпал меня любовными записками. Я уже привыкла, что он совал мне в руку на переменках сложенные клочки бумаги. Там обычно были рисунки, которые, я полагаю, он считал романтичными – анатомически правильные сердца, окровавленные кинжалы и слова, что он по мне скучает, написанные его шизоидным почерком, состоящим только из прямых линий и только большими буквами. Но эти записки были настоящими. Они были милыми, честными и такими откровенными, я даже не думала, что Рыцарь на такое способен.

В понедельник он вручил мне вот эту:

Дорогая бб,

Я знаю, мы уже говорили об этом, но, думаю, ты даже не понимаешь, насколько я тебя люблю.

Я никогда не был ни с кем близок, но почему-то не мог без тебя. И я позволил себе эту близость, хотя я знаю, что ты вырвешь сердце из моей груди, когда поймешь, какой я на самом деле урод. Но мне плевать. Я думал, это того стоит, лишь бы побыть с тобой еще немного.

Но в пятницу, когда я думал, что ты сейчас убежишь от меня, я понял, как это глупо. Я просто не смогу этого вынести. Если ты уйдешь, это меня уничтожит.

Я люблю тебя больше, чем себя самого.

А во вторник эту:

Дорогая бб,

Вчера вечером, когда я отвез тебя на работу, я кое-что понял.

Я на фиг счастлив.

Я счастлив впервые в своей чертовой жизни, и это из-за тебя. Возможно, тебе этого не понять, потому что ты все время счастлива. Но я даже не знал, что так бывает, пока ты не поцеловала меня тогда на парковке, на другой день после того, как я сделал тебе пирсинг. Я не мог перестать улыбаться до конца дня. Бобби думала, я спятил.

И сейчас я тоже все время улыбаюсь. Эти придурки решат, что я офигел.

Люблю.

В среду он засунул мне в карман вот это:

Дорогая бб,

Не могу поверить, что все это взаправду.

Тебе, наверное, кажется, что все слишком быстро. Но мне кажется, что я люблю тебя с самого детства. Твои рисунки висели над моей партой в классе по рисованию. Они были такие красочные. И даже солнце и луна на них улыбались. И мне хотелось жить в твоем счастливом маленьком мире вместо своего.

А теперь так и есть.

Я тебя люблю.

В четверг:

Дорогая бб,

Я никак не могу сосредоточиться. Если я завалю этот год, виновата будешь ты. Может, это даже лучше, потому что я останусь на второй год. И тогда никто из этих козлов не забудет, чья ты девушка.

Я тебя люблю.

На последнем уроке в пятницу, разворачивая последнюю записку этой недели, я вся бурлила от счастья. Никто раньше не писал мне любовных записок. Особенно каждый день. Рыцарь заставлял меня ощущать себя чертовой принцессой из волшебной сказки.

Еще я была счастлива потому, что это был последний день перед зимними каникулами. Мне так нужны были эти две недели отдыха. Школа, работа, внешкольные «занятия» с Рыцарем и полуночные разговоры с ним же утомили меня до последнего.

Я раскрыла записку – которая была сложена в форме сердечка, – медленно, растягивая удовольствие, пока наш учитель зачитывал результаты контрольной конца семестра.

Дорогая бб,

Не могу на фиг дождаться конца уроков. Я придумал кое-что, о чем думал с первого дня нашей встречи. Пожалуйста, не бойся. Я знаю, ты, наверное, думаешь, что нужна мне только для секса. Но это не так.

Я тебя люблю.

Секс?

Секс.

СЕКС?!

Сколько раз я ни перечитывала записку, все равно единственным словом, которое мог уяснить из этого мой девственный пятнадцатилетний мозг, было слово секс.

Господибожемой.

Мне пришлось вцепиться в края парты, чтобы не упасть.

Рыцарь хотел секс. Со мной. Через пару часов.

Я даже не заметила, что прозвенел звонок и большинство одноклассников уже вышли из класса. Засунув залитый потом клочок бумаги в карман Рыцаревой куртки, я вывалилась за дверь. Сегодня я была даже рада оказаться затянутой в бурлящий поток подростков, поскольку подступающая паническая атака отключила основные функции моего мозга. Типа умения ходить. И облекать мысли в слова, не говоря уж про сами мысли.