Багровые узы - Венди Оуэнс

смотрю на камеру в лифте и вижу, что лампочка горит, значит, она работает.

— В этом нет никакого смысла… — шепчу я, взглянув на Алекса.

— Что не так?

— Никого из службы безопасности в вестибюле не было. Как только они бы увидели по камерам меня с тобой в лифте, то следуя протоколу, они должны были немедленно остановить его, — объясняю я. Я делаю глубокий вдох, готовясь к тому, что нас ожидает по прибытии.

Алекс поднимает рубашку, обнажая пистолет, спрятанный за поясом. Я качаю головой, понимая, что если он готовиться размахивать пистолетом то, то, что нас ожидает по другую сторону дверей, не сулит ничего хорошего. Он поправляет рубашку и сокращает пространство между нами.

Тепло тела Алекса пронизывает меня до самых костей, словно успокаивающий бальзам против ледяных щупалец страха, сжимающих мое сердце.

— Амелия, — шепчет он, обдавая мое ухо горячим дыханием. — Что бы ни случилось, встреча с тобой была для меня самым важным событием, когда-либо случавшимся в моей жизни.

Я сосредотачиваюсь на его словах, пытаясь думать лишь об этом прекрасном моменте, и делаю глубокий, успокаивающий вдох. Я смотрю, как глаза Алекса наполняются решимостью, а его все еще держится за место, где спрятан пистолет. Я смотрю, как загораются цифры на табло, отсчитывающие оставшиеся до пентхауса этажи, и лифт останавливается.

В этот момент мне очень хочется раствориться в его объятиях, забыть о нависшей опасности и отдаться пламенной страсти, пылающей между нами. Но реальность давит на нас тяжким грузом, требуя полной сосредоточенности и решимости.

— Готова? — спрашивает Алекс спокойным голосом.

Я киваю, мгновенно загоняя собственные страхи в самые глубокие уголки разума. Мой отец может и монстр, но я его плоть и кровь. Наша единственная надежда в том, что я смогу убедить его, что Алекс любит меня и спас от Луки. Я не знаю, что делать, если он вдруг мне не поверит.

Двери с тихим скрипом открываются, являя роскошный пентхаус, в котором наша семья жила с тех пор, как я себя помню. Я ощущаю смесь запахов дорогих духов и сигарного дыма. Дрожь пробегает по спине, когда я выхожу из лифта, а Алекс крепче сжимает мою руку в своей. Волосы на затылке встают дыбом, и я всем нутром ощущаю, что что-то не так.

— Привет? — зову я осторожно, и мой голос эхом разносится по комнате.

Никто не отвечает.

Я мысленно готовлю себя к тому, что мы можем обнаружить, пробираясь по пентхаусу, не отпуская руки Алекса. Я веду его мимо большой гостиной, мимо столовой, прямо к двери личного кабинета моего отца.

Я делаю глубокий вдох и тихо стучу в дверь.

— Входи, Амелия, — голос Изабеллы доносится по другую сторону двери.

Я замираю от неожиданности, и моя рука зависает над дверной ручкой. Я делаю глубокий вдох и открываю дверь. Изабелла стоит возле камина, а вокруг нее полдюжины мужчин. Некоторые кажутся мне знакомыми, а некоторых я вижу впервые. Алекс крепче сжимает мою руку, когда мужчины направляют на нас оружие, их лица холодны и непреклонны. Мое сердце подпрыгивает к горлу.

— Изабелла, что происходит? — спрашиваю я, даже не успев шагнуть в комнату.

Она разряжается дьявольским смехом.

— Ты привел врага в наш дом, а потом смеешь спрашивать меня, что происходит? Поднимите руки, оба, — приказывает Изабелла ядовитым голосом.

Мы подчиняемся, медленно поднимая руки над головой. Мужчины продвигаются вперед, обезоруживают Алекса и достают небольшой пистолет, который я спрятала в свитере.

— Он не враг, — умоляю я, глядя на женщину, которую большую часть жизни считала своей матерью. — Мы пришли сюда, чтобы все объяснить отцу. Мне просто нужно поговорить с ним. Если он мне поверит, я знаю, что он нам поможет.

— Заткнись, Амелия, — рявкает она, сузив глаза. — Это все твоя вина.

— В чем моя вина? — спрашиваю я, и меня охватывает замешательство, когда люди, которые разоружили меня и Алекса, толкают нас глубже в комнату.

В комнате темно, но теперь я могу разглядеть все, и мой желудок сжимается от предстоящего кошмара. Винсент лежит на полу без сознания, и из раны на его лбу сочится кровь. Ева привязана к стулу рядом с ним, ее лицо залито слезами, губа разбита, во рту кляп.

— Винсент! — кричу я, и слезы катятся по моим щекам. Я бросаюсь к нему, даже не думая о последствиях. Никто не пытается меня остановить. Я кладу его голову себе на колени, желая, чтобы он открыл глаза. — Что с ним случилось?

— Что случилось со всеми нами! — Заявляет Изабелла. — Ты во всем виновата, дорогая.

— О чем ты говоришь? — спрашиваю я. Мое сердце колотится, когда я смотрю на нее, и чувствую, как кровь отливает от моего лица в момент, когда меня пронзает осознание. Изабелла, женщина, которую я считала своей матерью, каким-то образом является частью этого. Я смотрю на нее, и ярость застилает мои глаза.

— Почему? — требовательно спрашиваю я, не узнавая собственного голоса. — Как ты могла так поступить со своей семьей?

Изабелла смеется с такой жестокостью, что я едва ее узнаю.

— Ты такая наивная. Я всегда говорила твоему отцу, что он слишком много с тобой нянчится. Это его вина, что ты выросла такой глупой и безрассудной девчонкой.

Я качаю головой, снова обращая внимание на брата.

— Винсент, — шепчу я, нежно тряся его за плечи. — Пожалуйста, открой глаза.

— Твой отец становился слабым. Его власть теряла силу, и я знала, что это лишь вопрос времени, когда кто-нибудь посягнет на то, что принадлежит нам, — продолжает Изабелла. — Я постоянно говорила ему, что ему нужно продемонстрировать его силу, если он хочет сдержать этих голодных волков, но он меня не слушал.

— О чем ты говоришь? — сквозь слезы спрашиваю я.

— Честно сказать, я даже не была уверена, чего именно хотела, когда Лука подошел ко мне. Я подумывала над тем, что бы пойти прямиком к твоему отцу и рассказать о заговоре, но именно в этот момент этот старый дурак решил представить мне своего незаконнорожденного ублюдка. Именно тогда я поняла, что нужно делать. Думаю, он получил то, что хотел, — шипит