Иду на Вы! - Виктор Зайцев

– Ты уверен в своих новых подданных, ваше величество? – Красноречивым жестом показал в сторону покинутого Валса Лосев. – Если у восставших в руках будут ружья и пушки, что тогда? Давай подождём с вооружением местных отрядов хотя бы несколько лет, пока не разберёмся, кто на нашей стороне и не предаст? Не забывай, что летом из Прикамья начнут прибывать новые переселенцы, с ними не меньше двухсот стрелков приплывут. Пушки к весне мы изготовим, орудий двадцать в армию продадим.

– Я вот о чём хотел попросить, ваше величество, – поклонился фирменным выселковским поклоном Сергей, глядя в глаза Ярославу, – в моём графстве почти нет каменного угля и мало железной руды, необходимых для изготовления оружия и боеприпасов. Уголь давно добывают в Корнуолле, а железные рудники имеются в Мурсии.

– Где? – требовательно взглянул король на просителя.

– Здесь и здесь, – показал на карте капитан давно присмотренные участки поблизости от своего графства. В смысле, на расстоянии двести вёрст, не дальше.

– Это владения мятежных баронов, захватывай сам, их земли дарю тебе, – монарх забрался в седло, – в обмен на два баронства к весне поставишь моим дружинникам полсотни ружей и двадцать пушек. Остальные соглашения остаются в силе, до свидания.

Кавалькада, сопровождавшая короля, ускакала вслед за передовыми колоннам стрелков и обозу с пушками, успевшими миновать разговаривавших Сергея и Ярослава. Удивлённый неожиданным приказом граф принялся собирать людей в поход на мятежных баронов, укоряя себя за невысказанную просьбу о помиловании хотя бы малолетних детей. Однако нет худа без добра, удачный штурм первого замка будет поводом для новой встречи с королём. Уверенный в быстром захвате баронских замков капитан совсем упустил из вида, что всё его войско состоит из него самого, Вуйко и сотни безоружных мастеров. А из всего огнестрельного оружия в замке имелся пистолет, двустволка и курковка, да ружьё Вуйко. При таком раскладе речь шла не о захвате чужих замков, впору удивляться, как их самих никто не захватил. Нужно было срочно исправлять положение с защитой графского замка.

Иного выхода, как разоружить «Чайку», стоявшую в порту, не нашлось. За два дня из Портсмута прибыли оба расчёта пушкарей и десяток стрелков, четверым граф велел остаться для охраны яхты и строящихся судов. Ярька мог постоять за себя сам, но лишняя охрана не помешает, даже в спокойном рыбачьем городке, население которого молилось на щедрых заказчиков кораблей невиданной конструкции. На время зимних штормов такая подработка принесла неплохой доход рыбакам и плотникам, занятым на верфи. С десятком стрелков и одной пушкой, вторую пришлось оставить для защиты ворот замка, захват двух баронских замков оставался проблематичным. Но деваться некуда, ждать помощи от короля нереально, он занят усмирением других бунтовщиков.

Чтобы не терять времени, в баронство сразу собрались сразу все, кто намеревался обустроиться в замке, вернее, кого туда направил граф. Сергей заключил договор с управляющим одной из деревень, тот отобрал себе два десятка помощников, всем им выдали по серебряной марке аванса. В расчёте на будущие доходы в звонкой монете граф не жадничал. Эти селяне должны были поселиться в трофейном замке, привести его в порядок и организовать отправку добываемого в шахте каменного угля в Васакс, в мастерские графа. Других планов перед управляющим Лосев не ставил, сначала надо замок захватить. Тем более что добираться до цели похода пришлось не три дня, как предполагал изначально сыщик. Затянувшиеся холодные дожди и прошедшая впереди армия короля привели дороги в отвратительное состояние. Полторы сотни вёрст небольшой отряд преодолевал десять дней, изнывая от грязи и сырости.

Бунтовщики, видимо, не ожидали, что в такую отвратительную погоду о них кто-то вспомнит. Тем более что армия короля благополучно миновала глухой уголок, известный лишь добычей каменного угля, не приносившей особого дохода. Королевские войска сражались далеко на западе, а провинциальные храбрецы, выступив на месяц против своего сюзерена, с началом осенних дождей вернулись домой. О будущем, судя по всему, никто из восставших дворян не задумывался. Ещё бы, при прежних королях в восстаниях рубили головы ополченцам, убивали профессиональных воинов в боях, а местная знать откупалась штрафами, да иногда урезались земельные наделы. Крайне редко казнили одного-двух самых отъявленных бунтовщиков, оставляя их семьям все привилегии и звания. Даже Вильгельм Завоеватель, как бы ни гневался на бунтовщиков, при подавлении многочисленных восстаний, графов и баронов не трогал, предпочитая брать с них откупные.

Видимо, так и рассуждал барон Торби, развалившись в кресле у камина с кружкой эля. Небольшая дружина в тридцать воинов, содержание которой съедало две трети выколачиваемых налогов, предпочитала отдыхать в казарме, откуда доносились сквозь шум дождя пьяные выкрики. Барон сам приказал выдавать воинам по бочонку эля ежедневно, пусть лучше пьют в такую мерзкую погоду, чем думают о задержанном жалованье. Пьяный человек добрее, эту нехитрую истину веками использовали в своих целях власть имущие. От английского барона, вся власть которого распространялась на четыре деревушки и три шахты, до заезжих купцов, предпочитавших перед сделками угощать аборигенов красным вином, быстро снижавшим стоимость местных товаров. Скука и ожидание неминуемого королевского гнева не давали покоя феодалу, очередной раз вспоминавшего новости из Валса.

Говорят, всех восставших валлийских баронов и графов король повесил, вместе с семьями, не оставив ни одного наследника. Более того, якобы он не тронул города и селения, выплатившие всего лишь огромный штраф. Таким сообщениям барон отказывался верить, считая их выдумками еврейских купцов, ненавидевших дворян. Однако вчера приехал местный торговец, добрый сакс, он подтвердил эти сведения, рассказав, что видел, как вешали графа Торнбриджа и всю его семью. С графом Торби был знаком, хотя и не любил этого валлийца, считавшего себя выше пришлых нормандцев. Если вести о казни всей графской семьи правда, стоит подумать о своей шее, к такому выводу склонялся барон, когда управляющий доложил о прибытии незнакомого каравана к воротам замка.

– Чего надо этим бродягам? – недовольно рявкнул Торби, и без них голова раскалывается от мыслей. – Гони их в шею.

– Они заявляют, что собираются захватить замок и требуют его покинуть, – язвительно передал слова путников управляющий, из старых саксов, помнивший ещё прежних хозяев здешних земель, обезглавленных отцом барона двадцать пять лет назад. Те, прежние хозяева, тоже были изрядной сволочью, но, как говорится, своей, родной сволочью, из саксов. И жили они не в каменном замке, а обычном, рубленном из брёвен, поместье, всё ближе к простым людям. Теперь, наблюдая боязнь и заискивание в глазах надменных нормандцев перед новым славянским королём, управляющий невольно вспоминал времена четвертьвековой давности, когда нормандцы вырезали саксов и англов за косой взгляд или поздно снятую шапку. Любому простолюдину приятно, когда бароны режут друг друга, на издевательство подчинённых меньше времени останется, селяне и слуги целее будут. Кроме того, при смене власти можно урвать из хозяйских закромов сколько удастся.

– Немедленно всех дружинников на стены, – подскочил из кресла барон, вот оно, свершилось, прочь все сомнения, предвкушение боя и адреналин опасности прервал все мысли о будущем, – разжигать костры, греть смолу, трубить общий сбор!