Спасенный любовью - Дженнифер Эшли

Он расстелил на прогретых летним солнцем камнях одеяло, которое упаковал им для пикника его слуга, и начал раздевать ее. И она не сказала ни слова и не оказала сопротивления.

Когда же ее амазонка была полностью расстегнута, она лишь улыбнулась и поежилась. А он тут же распустил шнуровку ее корсета, затем снял с нее нижнюю сорочку, помог освободиться от юбок, после чего уложил на залитое солнцем одеяло.

Ее глаза подернула истома, а он окинул ее пылающим взглядом. Нагая, она оставалась лишь в чулках и в сапожках для верховой езды. Красивая женщина, которую он уже считал своей.

Харт сбросил пиджак, жилет, рубашку и ботинки, затем снял и белье, оставив на себе только килт. Ему нравилось, как Элинор смотрела на него — смотрела без стыда и стеснения.

Наконец он расстегнул и килт, сбросив его на пол. Когда же он лег с ней, она покраснела. Чувствуя ее под собой, он не мог унять сердцебиения. Он мог бы овладеть ею сразу, и все прошло бы быстро и принесло бы ему удовлетворение.

Но он знал, как доставлять женщине удовольствие, поэтому решил не торопиться. И он с улыбкой сказал:

— Я не сделаю тебе больно, Эл.

Она тоже улыбнулась:

— Я знаю, Харт.

Доверие в ее глазах отозвалось в его сердце болью. Он нежно и медленно вошел в нее, вошел очень осторожно, стараясь не причинить ей боли и сдерживаясь изо всех сил. «Главное — не торопиться», — говорил он себе.

В какой-то момент он чуть не потерял над собой контроль. Ему хотелось двигаться, чтобы поскорее получить удовлетворение и забыть об осторожности. Но он то и дело говорил себе: «Нет, не торопись, учи ее. Позже, когда она привыкнет к тебе, ты сможешь показать ей более интересные вещи, но сегодня все делай для первого ее удовольствия».

Элинор была необычайно теплая и приятная, и он, целуя ее время от времени, все ближе продвигался к барьеру, за которым таилась боль. Почувствовав это, Харт начал продвигаться еще медленнее.

Для него это тоже было впервые. Ведь у него еще не было девственниц. Он боялся причинить ей боль, но Элинор пришла ему на помощь, чуть приподнявшись и утвердительно кивнув, как бы давая понять, что все в порядке.

И тогда он вошел в нее до конца и тут же со стоном пробормотал:

— Эл, в тебе так хорошо.

Она прильнула к нему, обвивая руками его шею, а ее губы прижались к его губам. Она хотела его, она принимала его, она его любила!

И, удивляясь самому себе, Харт радостно рассмеялся. Все другие женщины обычно шли на всевозможные уловки, чтобы подчинить его себе, заставить потерять над собой контроль, но у них ничего не получалось. А Элинор завоевала его, просто лежа рядом — теплая и красивая…

Несколько минут спустя он целовал ее, зная, что только что произошло нечто особенное — но что именно, он не понимал. И не знал, что теперь с этим делать.

Остальная часть акта второго была головокружительной. Весть о помолвке лорда Харта Маккензи и леди Элинор Рамзи облетела все уголки страны, заполонив страницы всех газет и журналов.

Славные дни. Самые счастливые в его жизни. Харт понял это только сейчас. Но в то время глупый и эгоистичный молодой человек — таким он был тогда — ощутил лишь вкус победы над женщиной, которой хотел овладеть. А ведь Элинор могла придать пресловутому семейству Маккензи значительную долю респектабельности, которой им всем так не хватало. Ибо репутация Маккензи была подмочена «безумием» Йена, бегством Мака из семьи ради жизни среди нищих художников Парижа, а также неудачным первым браком Камерона.

Но никто не мог сказать ни одного дурного слова в адрес Элинор. Она была выше скандалов. А ее милая болтовня могла растопить любое сердце. Элинор была доброй, великодушной, сильной и всеми любимой. Она бы могла повести Харта Маккензи к славе.

Он сказал ей, что любит ее, и это не было ложью. Но он никогда не отдавал ей всего себя, не испытывал в том потребности. Теперь, оглядываясь назад, он понимал, что делал большую ошибку. Но тогда он был так глуп, что не понимал, что потеряет до акта III.

А теперь — очередная сцена: Осень, запущенный дом Элинор Рамзи, а окружающие его деревья уже ярко-красные и золотые. Их сияющая красота выделялась на фоне вечно-зеленой поросли, покрывающей горы, и это служило молчаливым напоминанием о приходе зимы, жестокой и холодной… Он, Харт, с жизнерадостным нетерпением ждал возможности навестить свою даму с волосами цвета осенних листьев, но граф Рамзи, встретивший его у дома, сказал странно спокойным тоном, что Элинор гуляет в саду и примет его там.

И он, Харт, ничего не подозревая, поблагодарил графа и пошел искать возлюбленную.

Сад Рамзи давно зарос и одичал, несмотря на отважные усилия их единственного садовника и его садовых ножниц. Элинор всегда смеялась над своим запущенным куском земли, а Харту здесь нравилось. Сад плавно сливался с шотландским деревенским пейзажем, вместо того чтобы выделяться своей правильностью, чистотой и отгороженностью от настоящей природы.

Элинор прохаживалась среди деревьев в слишком легком для такой прогулки платье и шали, и холодный шотландский ветер трепал ее распушенные волосы. Увидев идущего к ней Харта, она отвернулась и зашагала прочь.

Но он нагнал ее, схватил за руку и развернул к себе.

Ее взгляд заставил его отпустить ее руку. Ее глаза были красными, лицо — белым, а взгляд — сердитым. Такой ярости в ее глазах он еще не видел.

— Эл, что с тобой? — спросил он в тревоге. — Что случилось?

Элинор ничего не сказала. Когда он попытался снова взять ее за руку, она вырвалась. Стиснув зубы, сорвала с пальца кольцо, подаренное по случаю обручения, и швырнула ему в лицо.

Ударившись о его грудь, кольцо со звоном упало на каменную плиту дорожки.

Он за ним не нагнулся. И, помрачнев, спросил:

— В чем дело, Эл?

— Ко мне сегодня приезжала миссис Палмер, — ответила она.

По его спине пробежал холодок. Эти слова не должны были сорваться с языка Элинор. О, только не миссис Палмер! И не к Элинор! Они были совершенно разными. И они не должны были встретиться.

— Я знаю, что ты знаешь, кого я имею в виду, — сказала Элинор.

— Да, черт подери! Я хорошо знаю, кого ты имеешь в виду! — выпалил Харт. — Она не должна была приезжать сюда!

Элинор молчала, словно ждала, что он скажет еще что-то — например: «Любимая, я могу все тебе объяснить».

Он мог бы объяснить, если бы захотел. Анджелина Палмер семь лет была его любовницей. Он перестал к ней ходить, когда начал встречаться с Элинор. Он так решил. Но Анджелина, похоже, в приступе ревности явилась сюда, чтобы выдать его грязные секреты.

— Она выразила мне сочувствие, — сообщила Элинор. — Она призналась, что следила за мной, когда я была в последний раз в Лондоне. Наблюдала и разузнала обо мне все. Замечательно! Ведь я ничего о ней не знала. Она сказала, что видела, как я проявила доброту к несчастной женщине в парке. Да, я помню, как дала несчастной монетку и проводила в укрытие. Поэтому миссис Палмер решила, что я добрая молодая женщина, которую следует спасти от жизни с тобой.