Идеальная смерть Мияко Сумиды - Кларисса Гоэнаван

‚ Фуми глубоко вдохнула. Она же обещала себе никогда не показывать слабость!

Отчасти виноват и сам Фумио. Если бы он дал девчонкам отпор, нажаловался родителям или учителям, травля могла закончиться быстрее.

— Фуми–нэ, ты как, ничего? — спросил Эйдзи из–за закрытой двери.

— Да, все хорошо, — заверила она. — Оставь меня в покое.

— Как может быть «хорошо», если ты плачешь? — поинтересовался Эйдзи после небольшой паузы.

Фуми поняла, что лицо у нее мокрое. Она вытирала слезы и надеялась, что на ресницах водостойкая тушь.

— Уходи, Эйдзи,

— А если не уйду?

Фуми промолчала, впервые заметив, что белый абажур потолочной лампы пожелтел.

— Пожалуйста, впусти меня! — попросил Эйдзи.

— Разве закрытая дверь тебя останавливает? — удивилась Фуми. — Ты можешь пройти насквозь.

— Могу еще нс значит, что должен, — сказал Эйдзи, немного помолчав.

Фуми встала, посмотрев в зеркало над туалетным столиком. Волосы растрепались, глаза покраснели, зато макияж не потек. Потянувшись к дверной ручке, она задумалась над словами Эйдзи: «Могу еще не значит, что должен». В детстве Фуми настрадалась. Винить себя в этом не стоило. Она понимала это, а сама винила. Каждый божий день. Хватит, хватит боли!

— Фуми–нэ?

— Я в полном порядке, — заявила она, открывая дверь.

— Неужели? — Эйдзи посмотрел на нее с сомнением. — Видок у тебя на «в порядке» не тянет.

— Не твое дело!

Эйдзи усмехнулся.

— Никак не пойму, к чему такая назойливость. — Фуми скрестила руки на груди. — Как ни льстись ко мне, тебе придется уйти, когда мой брат вернется. Ты ведь в курсе, да?

— Да, конечно. — Эйдзи ободряюще улыбнулся.

Фуми вскинула брови: слишком быстро и легко он согласился.

— Мне не хочется быть здесь, когда вернется твой брат, — продолжал Эйдзи. — Так что не беспокойся.

Фуми насторожилась:

— Ты знаешь Рю?

— Вот сам не пойму. — Эйдзи посмотрел куда–то вдаль, потом снова на Фуми. — Не хочешь рассказать мне, что случилось?

— Нет, не хочу. — Фуми покачала головой.

— Тогда зачем ты меня впустила?

— Ты же сам просил открыть дверь, разве нет?

Эйдзи расплылся в улыбке:

— Фуми–нэ, ты не из тех женщин, которые что–то делают, потому что их просят.

Фуми тоже улыбнулась, потом захохотала. Хохотали они оба, хотя ничего особенно смешного в словах Эйдзи не было. Фуми хохотала, пока не заболел живот. Она хохотала и хохотала, пока ей не надоело, потом села на кровать, сжалась в комок и заплакала.

Дождавшись, когда она успокоится, Эйдзи спросил:

— Как ты себя чувствуешь?

— Намного лучше, — ответила Фуми, вытирая глаза. — Спасибо; что ты здесь, со мной.

— Это одна из малостей, которые я могу делать для тебя, пока не истекло мое время.

Фуми кивнула и, подняв голову, посмотрела на Эйдзи:

— Знаешь, я все гадаю, почему ты остановился здесь. Я не самый гостеприимный человек на свете.

— По крайней мере, для тебя это не секрет. — Эйдзи улыбнулся, заиграв ямочками. — А у меня разве есть выбор? Ты единственный человек, который меня видит.

— Должны быть и другие. Если поблуждаешь подольше, ты, возможно, найдешь их, хотя это не так просто. Сразу не определишь, видит человек духов или нет. А подобные мне, скорее всего, станут тебя игнорировать, едва разберутся, в чем дело. Так проще. Духи–скитальцы часто просят помощи у живых, но общаться нам нельзя. Мы в разных плоскостях существования.

— Почему же ты со мной разговариваешь?

— Сама не знаю. — Фуми потерла шею. — Думаю, есть веская причина тому, что ты появился у меня в студии. Какая–то печаль связывает тебя с миром живых. Возможно, она имеет отношение к Кендзи или ко мне.

— Фуми–нэ, ты опять играешь в детектива.

— Кендзи можно исключить, — гнула свое Фуми, проигнорировав его. — Ты даже не знасть, как он выглядит. Получается, ты ищешь меня. — Фуми сделала паузу. — Или моего брата.

Эйдзи отвел взгляд.

— Так дело в моем брате? Откуда ты знаешь Рю?

— Это что, допрос?

Закрыв глаза, Фуми вспомнила, как впервые увидела Эйдзи в студии. Он был один, а рядом на полу стоял огромный рюкзак. Эйдзи тогда сидел на корточках, вокруг него ходила Тама. Стоп, как же она ие обратила на это внимание? Тама чужих не жалует. Единственные, с кем она ладит, это Фуми, Рю и Мияко. Мияко уже мертва…

Нет, быть такого не может! Должно существовать другое объяснение. Но чем дольше Фуми размышляла, тем лучше понимала: это наиболее вероятный ответ. Откашлявшись, она повернулась к Эйдзи:

— Кем ты прикидываешься на сей раз, Мияко Сумида?

Улыбка у Эйдзи получилась неискренней. — О чем ты, Фуми–нэ?

— Прекрати! — велела Фуми.

— Ты же Мияко, верно? Не представляю, зачем ты решила принять чужой облик.

— Игра окончена, да? — Эйдзи потупился. Черты его лица медленно поплыли, силуэт изменился. Голову он поднял уже в ипостаси Мияко. — Зря я сразу не сказала тебе правду.

— Чей облик ты принимала? — со вздохом спросила Фуми.

— Старшего брата. Я думалао нем, когда услышала, как ты зовешь Таму.

— Он на тебя не похож.

— Он мне не родной, а сводный. Когда я училась в старших классах, моя мать снова вышла замуж.

— Ясно, — отозвалась Фуми. — Его правда звали Эйдзи?

— Да, Эйдзи Сумида.

— И ои правда попал в ДТП? Разбился на мотоцикле?

Мияко помрачнела:

— Какое же это ДТП, если он его спровоцировал?

— Твой сводный брат совершил самоубийство?

— Да.

— Что подтолкнуло его к этому?

Мияко не ответила.

— Что случилось, Мияко?

Бестелесная девушка молчала.

— Скажи, по крайней мере, зачем ты здесь. Зачем приняла чужой облик, чтобы ко мне подобраться?

— Не знаю, — шепнула Мияко. — Я была в полном замешательстве.

— Почему бы не рассказать мне все? Знаешь ведь, я не стану тебя осуждать.

— Да, знаю, но… — Мияко покачала головой.

Вздохнув, Фуми обняла девушку, забыв, что не может к ней прикоснуться. Ее руки прошли как по воздуху. Зачем она так? Глупость же! Глядя на Мияко, Фуми чувствовала: с девушкой случилась беда, такая, что заставило ее покончить с собой.