Принц для снежной бабы - Татьяна Луганцева

– Эх, невезучая ты девка, Рита.

– Почему? – прошептала она, хотя голоса своего не услышала.

– Потому что тебе раньше умереть надо было, чтобы сейчас не мучиться. В чем дело, Маргарита? У тебя было столько возможностей! Я имею в виду, умереть! А ты так сопротивляешься! Нехорошо.

Маргарита скосила глаза и увидела, что, действительно, она лежит распятая на столе в обнаженном виде, руки и ноги прикручены к нему.

– Что вы делаете?

– Что? Что ты там шепчешь? – склонилась к ней Галина Степановна. – Наверное, хочешь узнать, что происходит? А? Хлопни хоть своими ресницами в знак согласия. Хлипковатые вы здоровьем, москвичи. Вот Ерофей быстро в себя пришел, видишь, сидит на стуле.

Маргарита повернула голову в сторону и увидела своего брата, прикрученного точно так же, как и она, только не к столу, а к стулу. Он смотрел на нее своими большими голубыми глазами, полными ужаса, рот его был заклеен скотчем. Выглядел он очень бледно, лицо было зеленоватого оттенка.

– Вот видишь, хороший мальчик. А если он будет себя и вести хорошо, то я верну ему голос, а затем и движения. Я к нему более благосклонна, и на это есть причины. Хочешь узнать? Чего мигаешь, девочка. Ты ни при чем, так жизнь сложилась собачья. Тебе просто не повезло, ничего личного.

Маргарита так и осталась с повернутой головой, из угла глаза текла слеза. Она видела и врача санатория, и Ерофея с перепуганными глазами. Галина Степановна села на стул, закинула ногу на ногу и закурила.

– Черт! Черт! Черт! Чувствую сильную потребность поделиться с вами своими мыслями. Одному из вас хочу объяснить, что вынуждена была так поступить, а другого убедить, что это лучше для его судьбы. Наш Олег Александрович был тем еще подлецом, – покачала головой Галина Степановна. – Но он неплохо платил за свои «шалости». И я пошла к нему на содержание, и никто меня упрекнуть в этом не может. А вот девочку, что он взял буквально со школьной скамьи, мне иногда даже было жалко. Относился Олег к жене безобразно, словно к бездушной скотине, а сам вел себя очень вольготно с дамами. Но один раз он сильно струхнул, когда избил ее беременную. Нет, он и раньше избивал ее до полусмерти, но всегда вызывал меня, и мы подлатывали девочку. Но вот беременная, взятая на учет… Это могло уже не сойти ему с рук, да и мать твоя, Ерофей, тогда была настроена решительно. Она так и сказала ему, что если с ребенком что-то случится, то она заявит на него в милицию. А с ребенком и случилось, – перевела она взгляд на сжавшегося Ерофея. – А случилось вот что – ребенок умер в утробе матери. Этот гребаный Олег Александрович убил его. Вот тогда он занервничал! Он походил на слизняка, умолял меня и просил о помощи. Этот гад не хотел в тюрьму. А когда его жена пришла бы в себя после наркоза и ей сообщили бы, что ее ребенок мертв, тогда беды было бы не избежать. Ему нужен был ребенок любой ценой.

– Вы подменили ребенка? – ужаснулась Маргарита. – Где? Где вы его взяли? В доме малютки?

– Олегу повезло, впрочем, как и всегда везло, – усмехнулась она. – Он выходил сухим из воды. Одна женщина в том же роддоме вовсе не радовалась рождению ребенка, и знаете, откуда я это достоверно знаю? Потому что это была я. Да, друзья мои, рожала без мужа в тридцать пять лет. Привыкла жить одна, для себя… Поняла, что беременна, только на четвертом месяце, вот не было никаких признаков! Редко, но бывает такое. Пила я тогда уже прилично, поэтому ну совершенно мне все это было ни к чему. На аборт опоздала, а в роддоме оставить тоже был не вариант. Поселок небольшой, узнали бы все и заклевали. И брать не хотела. А тут так все сошлось, можно сказать, подфартило. Олег потом деньгами мне еще и компенсацию огромную выплатил. Так что я для тебя, сынок, сделала все, что могла. Тебе в такой семье, с такой хорошей мамой, которая нашла в тебе отдушину, и с таким состоятельным папой было намного лучше, чем со мной, пьяницей. А я еще и слово с Олега взяла, что он никогда тебя не обидит, я-то рядом была все это время, и могу сказать, что это слово он сдержал. Я ни разу не видела, чтобы Олег тебя обижал, а может, и догадывался, что ты его сын. Я забеременела от Олега, но никогда ему об этом не говорила, – хохотнула Галина Степановна. – Мужики такие дураки! Баба нутром чует, а они – ничего!

В глазах Ерофея ровным счетом ничего не изменилось. Что он узнал? Что эта женщина – его биологическая мать? Вряд ли он по-другому сможет относиться к той женщине, которую всю жизнь считал мамой, которая вырастила его, любила самозабвенно. И к этой женщине вряд ли поменяется отношение.

Последнее, что Маргарита помнила, это то, как она с Ерофеем сидела у него в коттедже и они смотрели телевизор. К ним в гости зашла Галина Степановна, что характерно, с бутылкой вина. Они ее выпили, и все… Больше Рита ничего вразумительного вспомнить уже не могла. А пока еще пили, Галина Степановна живо интересовалась, куда делись друзья Риты и как надолго? Ей сказали, что они уже не вернутся, и вот результат.

– Чего тебе от меня надо? – тихо, но все-таки смогла спросить Маргарита.

– Хороший вопрос. Понимаю, что тебя он заводит. А я поясню, нам спешить теперь уже некуда. И опять об Олеге, будь он неладен. Его жена, когда Ерофею было лет семь-восемь, захотела от него сбежать, расправить крылья, встретив на своем пути очень хорошего мужчину, на самом деле хорошего. Такой положительный пупсик. Принц, о котором все мечтают. Добрый, богатый, красивый, все при нем. Мне кажется, он сначала пожалел этого забитого цыпленка в синяках, а потом и влюбился.

– Юрий Владимирович Соколов, – прошептала Маргарита, так как Ерофей не мог ничего сказать своим заклеенным ртом.

– Точно! А ты откуда знаешь?! Хотя это не имеет значения. Он плавал на рыболовном судне, а в годы перестройки объединил несколько артелей рыболовных и стал директором, дал рабочие места людям и деньги зарабатывал немалые. То есть у этой несчастной жизнь могла бы еще сложиться. За Юрой такие красотки бегали, а он вот сох по этой побитой замухрышке. Что-то я отвлеклась. Возраст уже. А! Ну, так вот! Убил его Олег! Зарезал! И снова прибежал ко мне, что, мол, делать?! Тьфу на него! Сколько пакостил в жизни и все ко мне бежал за советом. Я его так хорошо знала, что даже в конце концов разлюбила. Да, я его любила по молодости, а он все спал с молодыми девками! А как за советом, так ко мне! Как сына родить – так я! Тьфу еще раз! Галечка, я человека убил! Бледный, руки трясутся. Еще бы! Соколов не бомж какой-нибудь, а уважаемый человек! Его искали… До сих пор числится в пропавших без вести. Я пришла к Олегу туда, куда он труп привез. Я обязана была помочь, и оттого, что любила его, и оттого, что всегда помогала и не было смысла отходить от сложившихся традиций, и потому, что от его нормальной жизнедеятельности зависело и твое, Ерофей, благополучие. Да, я думала о тебе! Мы долго не знали, что нам делать с телом. Закопать? Утопить? А в это время статуя дядьки Черномора находилась у него в ангаре на реставрации. Вот и созрела у меня жутковатая на первый взгляд мысль замуровать тело внутри скульптуры, так и сделали. И вот уже почти двадцать лет оно там и есть. Никто не нашел, а Олег провел жизнь на свободе. Все благодаря моей смекалке! – И Галина рассмеялась в полный голос. – Представляете? Годами тут ходили приезжие отдыхающие с карапузами, фотографировались с дядькой Черномором. Умора! А там труп! И ни запаха тебе, ни зацепочки. Хороший строительный, то есть скульптурный, материал, и хорошая идея! Вот оно что!