Мечник - Василий Сахаров

Один из моих бойцов как-то сказал, что это кусочек Дикого Запада. Но я вестерны смотрел и скажу прямо: куда там этому самому Западу до наших реалий! Думаю, что любой суперковбой, пройдись он по одному из посёлков нашего фронтира, уже через полчаса был бы босой, с вывернутыми карманами или вообще раздетый и, возможно, с толстой дубовой колодкой на шее. У нас не Запад, а Восток, так что все бывает гораздо быстрее, круче и жёстче.

– Есть, поймал! – раздался радостный крик Тугарина. – Ай, молодцы! Всё же наладили вещание, теперь не так скучно будет.

В динамике раздался треск, и приятный женский голосок сообщил, что для своих друзей, настоящих крутых мужиков из Невинки, сержант Игнач из станицы Кавказской заказывает песню. И этот же голос добавил, что Игнач ждёт всех желающих пострелять и повоевать за деньги сегодня вечером возле трактира «Стрижамент», где и будет производиться подписание контрактов на службу в наёмном отряде знаменитого Кары.

Заиграла одна из старых мелодий. Тугарин, услышавший рекламу наших пластунов, хмыкнул. А я подумал о том, что будет интересно посмотреть, сколько людей соберётся вечером возле трактира «Стрижамент», в котором до прихода в город воинских частей Конфедерации заседала местная Гильдия наёмников.

Вскоре моё любопытство было удовлетворено, поскольку наша автоколонна подъехала к городским воротам. Я предъявил охранявшим въезд территориалам сопроводительные бумаги, и мы направились в город. Около десяти минут автоколонна петляла по кривым улочкам, и наконец машины остановились на стоянке рядом с широким и приземистым двухэтажным зданием. Это и был тот самый знаменитый трактир для наёмников и повольников, и именно здесь нас уже ожидал Игнач со своими пластунами.

– Привет, Игнач! – Я сел напротив сержанта, который примостился в самом светлом, просторном и, следовательно, почётном углу заведения. – Рассказывай, как у тебя дела обстоят.

– Салют, Мечник! – Крепкое рукопожатие. – Нам сколько бойцов для Кары надо набрать?

– Ты ведь знаешь. Тысячу стволов.

– Нормально. Значит, в три дня управимся.

– Не может быть! – Я не поверил и цыкнул языком. – Максимум, сколько наберём, сотен пять, и это если повезёт.

– Давай поспорим? – Игнач подался над столом чуть вперёд, видать, его на азарт пробило.

– А давай! – согласился я. – На что спорим?

– Ну, – казак почесал затылок, – если ты выиграешь, то я на тебя полгода бесплатно работаю. А если за трое суток мы наберём тысячу стволов, то ты мне на такой же срок жалованье удваиваешь.

– Согласен.

В победе я был уверен, поскольку считал, что здесь такое количество бойцов не набрать. Да, вольных и рисковых людей в городе много. Но воинов среди них – процентов пять, не больше, по крайней мере, в прошлый свой приезд в эти края я видел, что всё обстоит именно так. Однако я ошибался, и уже через шестьдесят часов был подписан тысячный контракт. Я проиграл, но дело было сделано, и для меня это основное.

– Фамилия, имя, отчество, позывной, – уставшим и монотонным голосом спрашивает очередного претендента расположившийся за соседним столом пластун из казаков Игнача.

– Петренко Семён Павлович, – отвечает ему невысокий, но плотный дядя лет сорока в длинной кожаной тужурке и чёрном танковом шлеме. – Позывной Петруха Броневик.

Я сижу позади этого стола в тени, никуда не спеша попиваю свежее пивко и наблюдаю за происходящим.

– Что умеешь?

– Стреляю хорошо, профессионально владею ножом и саблей, неплохой рукопашник и немного вожу машину.

– Как со здоровьем?

– Пока не жалуюсь.

– С контрактом ознакомлен?

– Да, на входе прочитал. Читать умею, пишу с трудом.

– В курсе, где служить придётся?

– Объяснили, и я не против. Кара – человек в наших краях известный, и на деньги никого пока не кидал.

Казак окидывает наёмника пристальным, оценивающим взглядом, протягивает картонную бирку с номером 706 и кивает на улицу:

– Покажешь Игначу, он проверит, чего ты стоишь, и только после этого подписание контракта. – Пластун вписывает Петренко в свои бумаги, отмечает номер бирки, выданной наёмнику, и выкрикивает в зал: – Следующий!

Один соискатель уходит, и к столу подходит другой, что необычно – женщина, да ещё и очень эффектная. Стройная платиновая блондинка с ясно-голубыми глазами и весьма приятными чертами лица. Красивая баба лет двадцати пяти, но суровая, одета в чёрную кожаную куртку с непонятной нашивкой перекрещенных мечей на левом рукаве и в потёртые джинсы, а на стройных длинных ногах – сапоги до колен. Всё это дополняется АКСу за плечами, кобурой под курткой и финкой в красивых узорчатых ножнах на широком поясе. Странно, что её, как всех присутствующих, на входе не разоружили. Непорядок. Но видимо, хозяин трактира знал, что делал, так как охранники заведения, три здоровенных шкафа с бандитскими рожами, спокойно стоят у дверей и не суетятся.

Казак окидывает женщину пытливым взглядом, хмыкает и начинается прежний опрос:

– Фамилия, имя, отчество, позывной?

– Лида Белая. – При ответе женщины я вижу, что у неё не хватает пары передних зубов. – Позывной Лида.

«Да уж, видать, помотала судьба красавицу, которая наёмничеством промышляет», – думаю я, а казак продолжает:

– Что умеешь?

– Всё умею. – Белая горделиво вскидывает подбородок вверх, пластун снова хмыкает, а она, ощерившись, подаётся вперёд и спрашивает его: – Что тебя так развеселило?

– Порядок! – Писарь миролюбиво приподнимает перед собой ладони рук. – Это я о своём задумался. Обидеть не хотел. Продолжаем. Как со здоровьем?

– Хорошо.

– С контрактом ознакомлена?

– Да.

– Где служить придётся, в курсе?

– Да.

Запись в бумагах, наёмнице передается бирка с номером 707, и она выходит во внутренний двор трактира. За ней в очереди уже следующий боец стоит. Косматый и бородатый «индеец» лет за тридцать с косым рваным шрамом на правой щеке. Одет в камуфляжную куртку на меху, на голове небольшая каракулевая папаха, а на ногах стоптанные армейские берцы. Самый обычный абрек с гор, вот только черты лица его мне знакомы, присматриваюсь и узнаю своего сослуживца Исмаила Ахмедова, с которым пять лет в одной роте прослужил. Уж кого-кого, а этого я завсегда узнаю, как бы его жизнь ни била и какие бы отметины на лице ни ставила. Хотя, конечно, узнать его тяжело, да и не виделись мы с отставным сержантом уже три года.

Идёт стандартный опрос. Исмаил Ахмедов назвался Ахмедом Исмаиловым, позывной у него незатейливый – Горец. Желает заключить контракт, всё умеет, куда едет – знает, с условиями договора ознакомлен. Писарь хочет сделать запись и передать Исмаилу бирку, но щелчком пальцев я останавливаю его. Казак и бывший сержант поворачиваются ко мне, а я повышаю голос и говорю: