Порочное искушение - М. Джеймс

Габриэль улыбается, и я снова поражаюсь тому, с какой искренней привязанностью и любовью он относится к своим детям. Когда я была маленькой, мой отец счел бы подобные просьбы раздражающими, он бы ни в чем мне не отказал, но и не стал бы организовывать поездку в город. Он просто послал бы помощника купить то, что я хотела, и отдал бы это мне, и хотя тогда мне казалось бы, что говорить об этом вслух — баловство, это не то же самое.

Но сейчас, глядя на восторг Сесилии и снисходительную улыбку Габриэля, я понимаю, что это вовсе не было избалованностью. Ведь я так хотела не игрушку, а время, проведенное с единственным родителем, и почувствовать себя любимой. Мы могли бы отправиться в путешествие по любому поводу, и я была бы в восторге.

— Мы абсолютно точно можем это сделать, — говорит Габриэль. — Но у меня есть другая идея, если она тебе понравится. — Он смотрит на меня. — Что, если Белла отвезет вас сегодня? Я вижу, что ты очень взволнована. Я отправлю с вами Джио, и он сможет присматривать за вами и Беллой, чтобы убедиться, что вы в безопасности в большом городе. Как вам это?

Глаза Сесилии становятся круглыми.

— Да, — вздыхает она. — Мы можем поехать сегодня? — Ее голова тут же поворачивается ко мне, в глазах мольба, как будто я действительно имею право голоса в этом решении. — Скажи да, Белла! — Восклицает она, и я смеюсь.

— Если папа разрешает, то, конечно, да, — говорю я ей, и она испускает маленький взволнованный визг, хлопая в ладоши, пока Дэнни нетерпеливо переминается с ноги на ногу на стуле. Комната наполняется явным волнением, и я прикусываю губу, стараясь не показывать свою неуверенность, пока мы не закончим завтрак.

Но когда Габриэль встает, чтобы уйти, я быстро оправдываюсь, говорю Сесилии и Дэнни помочь Агнес убраться, а сама выхожу за ним из комнаты. Услышав мои шаги, он приостанавливается и оборачивается, чтобы посмотреть на меня.

— Все в порядке?

— Ты уверен, что доверяешь мне отвезти их в центр? — Я прикусила губу, чувствуя, что нервничаю.

— Конечно. Ты же сказала, что ездишь в город навестить Клару, верно? Ты много раз бывала на Манхэттене.

— Да, но… — Я колеблюсь. — Сама по себе, на встрече с Кларой. Не отвечая за чужих детей. Я просто хотела убедиться…

— Ты показала, что умеешь с ними обращаться, — успокаивает меня Габриэль. — И ты уже взрослая. Ты прекрасно справишься с пребыванием в городе, как ты уже сказала, ты бывала там много раз. Я нисколько не волнуюсь по этому поводу.

Я все еще удивлена, что он так мне доверяет, особенно после того, как увидел меня такой расстроенной прошлой ночью. Но мне также приятно, что он так со мной обращается, как будто я способная и независимая, в то время как всю свою жизнь до этого ко мне относились как к чему-то, что можно выторговать. Кое-что, что давало мне достаточно независимости, чтобы держать меня в повиновении, чтобы я не поднимала слишком много шума, когда придет время продавать меня.

Габриэль лезет в карман, достает тонкий кожаный бумажник и протягивает мне увесистую черную кредитную карту.

— Здесь нет лимита, о котором стоит беспокоиться, — непринужденно говорит он, когда я беру карту. — Покупай Кларе и Дэнни все, что они захотят, в тех магазинах, куда они захотят пойти, приглашай их на обед. И трать все, что хочешь — добавляет он. — Купи себе что-нибудь приятное. Я напишу своему водителю, Джейсону, и скажу Джио, чтобы он встретил вас через час у входа. Наслаждайтесь, — добавляет он, а затем поворачивается, чтобы уйти, как будто он только что не дал мне карт-бланш на свои деньги и не сказал, что ему все равно, что я с ними сделаю.

Я выросла с деньгами. Тратить их для меня не в диковинку, даже если мой отец выкраивает для меня лишь самые маленькие пособия по сравнению с тем, что есть в его распоряжении. Пусть наша семья и не сравнится с богатством некоторых представителей мафиозной элиты, но мы все равно находимся в верхнем проценте богатства. Мой отец — тот, кто никогда не бывает доволен, а я всегда чувствовала, что мне всего хватает. Но когда мне вручают кредитную карту с безграничным лимитом и многословно говорят, чтобы я сходила с ума, это что-то новое для меня. Мой отец всегда ограничивал мои личные расходы, и он определенно никогда не позволял мне баловать себя. Если я просила о чем-то, он мне это давал, но я никогда не была такой богатой папиной дочкой, которая может тратить отцовские деньги, как ей заблагорассудится.

Так что это новое чувство. И я твердо решила им не пользоваться.

Я кладу карточку в карман и иду за Сесилией и Дэнни, чтобы подготовить нас всех.

* * *

Час спустя мы ждем у входа, пока Джейсон, водитель Габриэля, подгоняет машину. На Дэнни его любимая футболка с изображением Бэтмена, а на Сесилии многоярусный кружевной розовый сарафан — несомненно, что-то связанное с куклой, которой она так увлечена. Я надела джинсы и тонкий серый свитер из итальянской шерсти, обула свои «Доки», и надела украшения из розового золота. Несмотря на мои переживания по поводу того, что мне придется отвечать за двух буйных детей в центре Манхэттена, я тоже чувствую волнение. Я не выезжала из дома Габриэля с тех пор, как начала работать здесь почти месяц назад, и мне не терпится выйти в город.

Джио, наш телохранитель на этот день, сидит на пассажирском сиденье, когда подъезжает Джейсон. Джейсон выглядит молодо, может быть, ровесником Габриэля или чуть старше, но Джио определенно намного старше, возможно, ему около сорока. Он строен, как кирпичная стена, с коротко стриженными волосами и серьезным выражением лица, которое заставляет меня думать, что он, должно быть, когда-то служил в армии. Я знаю, что его присутствие должно заставить меня чувствовать себя спокойнее, но это не так.

Какая-то часть меня постоянно боится, что Братва снова придет за мной. Что в их сознании я каким-то образом виновата во всем случившемся, хотя бы частично, и они придут за мной, чтобы отомстить за смерть Петра. В сознании я чувствую, что это маловероятно, я не имела никакой власти над всем этим. Я была лишь картой, которую разыгрывали люди, более могущественные и хорошо связанные, чем я когда-либо буду. Но в глубине души всегда остается этот страх. Он подкрадывается,