Забытый выбор - Дмитрий Смирнов

– Так они это… – неуверенно начал Олег, – типа живут вместе?

– Никак нет. И Лолитой тут и не пахнет, если ты об этом. Она по-прежнему живет со своими.

– Да уж… – Олег задумался, – кто бы мог подумать? А может это всё быть ошибкой? Или частью одной из его игр?

– Вряд ли. Но проверить можно. Хочешь займусь этим? Мне же тоже интересно.

– Договорились, – кивнул Дильман, – слушай, так это что получается, наш план не работал не сработал как следует из-за того, что у Кипрова есть сердце? Интересно… – протянул он, – надо к Ленинградцу сходить.

– Ого! Да ты что-то придумал?

– Можно и так сказать.

– Только будь аккуратнее. С Ленинградцем шутки плохи. Помнишь, что вы не совсем друзьями расстались?

– Страшно, конечно, но, как говорится, кто не рискует…

– Того раньше срока в белых тапках не выносят? – улыбнулся Алик.

– Ну и не стыдно тебе быть таким скучным? Уверен, Ленинградец уже забыл всё. А если и нет, то чистосердечное раскаяние на что?

– Просто надейся, что он хорошо спал прошлой ночью. Удачи!

***

Василий Михайлович и сам точно не знал почему его называют Ленинградцем. Да, ещё во времена Хрущева он жил в Питере и только в девяностые перебрался в Москву. На вопросы: «зачем?» отвечал, что просто однажды пришел на Московский вокзал и сел на поезд до Ленинградского вокзала. Многие подозревали, что за его головой идёт охота, что он, мол, в тогда ещё Ленинграде, задолжал много денег сомнительным людям. Кто-то утверждал, что он уничтожил половину некой Питерской мафии и сбежал от мстительной остальной половины. Были и другие более несуразные версии.

Олег всегда считал, что Василий Михайлович получил своё прозвище как раз от названия одноименного вокзала. Ведь найти его можно было только там. Ленинградский вокзал был для Василия Михайловича чем-то вроде отправной точки для зарабатывания денег в Москве. Бизнес его, конечно, не был честным и законным, но и палку он никогда не перегибал. Ленинградец пользовался и кормился атмосферой вокзальной анархии. Трудно найти место более нервное и суетливое, чем вокзал. Здесь постоянно, каждое мгновение происходит что-то. Поезда приходят. Поезда уходят. Пассажиры бегут с сумками, с тележками. С детьми и животными. Несут растения, мешки с цементом. Здесь происходит всё. Вот тебе дембеля, вот тебе и спортсмены. Вот белые воротнички с сумочками и планшетами, а вот работник с завода с бутылкой водки в руках. Продают и покупают не совсем честным путем полученные телефоны. Гомон стоит сумасшедший. Каждую минуту диктор делает объявления. Это маленький мир со своими правилами, законами, языком и даже валютой. И этим миром правит Ленинградец. Если пассажир теряет багаж, он попадает к Ленинградцу, если идёт продажа краденого, Ленинградец получает процент. Именно Ленинградец решает какой таксист или носильщик вас встретит раньше всех. Какие цены на эти услуги и по каким дням можно завышать ставку. Ленинградец может даже задержать поезд или отправить его пораньше, но это будет стоить дорого. Ленинградец решает каких бомжей пропускают сотрудники полиции, а каких нет. Причём никто ни о чём не догадывается и при этом все всё знают. Есть те, кто стоит у стойки, пьет пиво и рассуждает, что Ленинградца нет, что он миф и выдумка. Незнакомый ему собеседник кивает, соглашается, но при этом уверяет, что сам лично знал Ленинградца и воочию видел, как какие-то люди заталкивали его в черную машину и увозили куда-то. Третьим незнакомцем мог быть сам Ленинградец. Он кивал и соглашался с обоими ораторами и покупал им ещё пива. Затем уходил. А те двое что было силы благодарили его и призывали каждый к себе погостить.

Ленинградец любил этот народ. Ему нравилась его, этого народа, непосредственность. Здесь ты общаешься с человеком, рассказываешь ему часть своей жизни, мимо ушей пропускаешь историю своего собеседника и едешь своей дорогой. Своеобразная честность и открытость людей, познакомившихся на вокзале в ожидании поезда, может посоревноваться только со знакомствами в самих поездах.

Ленинградец всю свою жизнь провел здесь. Где он жил, что конкретно делал, да и как выглядел, знали немногие. Он мог очень многое, причем не только в рамках одного вокзала. Никто точно не знает как, но сфера его влияния распространялась и на другие вокзалы. Он всегда знал, что, где и когда. При этом вокзалы были чем-то, вроде, хобби, забавой. О настоящих возможностях и делах Ленинградца ходили лишь легенды.

Дильман знал его больше десяти лет. При этом каждая их встреча доставляла немало хлопот самому Олегу. С одной стороны, Ленинградца привлекала прыткость и талант на всевозможные аферы молодого человека, с другой он терпеть не мог, когда кто-то вмешивается в его дела и использует за его спиной его же авторитет. При их самой первой встрече Олег полез обниматься к Ленинградцу, тот, подумав, что человек не в себе и тоже достаточно открыто поздоровался с Дильманом. А Олег просто выпил в тот вечер и обознался, а когда к нему в течении вечера подошла в общей сумме дюжина человек и попросила замолвить за ними словечко перед Ленинградцем, Дильман зря времени терять не стал. С одним он договорился, что организует выгрузку целого поезда незаконно добытой редкой руды, которая по бумагам будет проходить как песок с щебнем. Также и с другими. В итоге взял аванс и был таков. Ленинградец сумел найти концы только тогда, когда его контрагент оказался в Бутырском изоляторе. В тот раз за Олега заступился Алик, он сказал Ленинградцу, что «мы оба поступили бы также. Ты же понимаешь какое время было непростое». Ленинградец тогда пощадил Дильмана. За это Олег помог ему в осуществлении парочки скользких дел. Братьями по крови они, конечно, не стали, но всё же Ленинградец больше не желал привязать Дильмана к последнему вагону и пустить по дороге на Петербург.

Найти Ленинградца было не трудно тому, кого тот сам захотел бы видеть. Ещё выходя из метро на станции Комсомольская Олег понимал, что об его присутствии Ленинградцу уже скорее всего известно. И то, что к нему до сих пор не подошли сотрудники полиции и не спросили прописку, означало, что всё в порядке, путь свободен. Минут через десять Дильман уже сидел напротив Ленинградца в обычной вокзальной кафешке, ел блинчики и делал тому комплименты о его молодой внешности.

– Как же это тебе удается? – с улыбкой спрашивал Олег, зная, что собеседник не любит, когда сразу переходят к делу. «Ведь, если ты даже со мной поговорить просто так не можешь по душам, то с какой стати я должен тебе помогать?» – так рассуждал Ленинградец.

– Свежий воздух и чистая совесть, – ответил уроженец города на Ниве.

– Чистая совесть? У тебя? Кхм… Не шутишь?

– В каждой шутки есть доля шутки, сам понимаешь. Ну ладно, с чем пожаловал? Ведь ты же просто так не зайдешь старика проведать.

– Старика? Да ты ещё меня переживешь. Слыхал я как ты вечера проводишь. Бывает тебе и двух женщин мало. Уходят от тебя еле живые.

– Зато счастливые! – принимая лесть, ответил Ленинградец.

– Зато счастливые, – повторил Олег, – ну а если к делу.. Хм… С чего бы начать? Ты же знаешь Кипрова?