Часовщик - Геннадий Ангелов

Игорь протянул окровавленную руку, но я не стал её пожимать. Развернулся, и не торопясь направился в обратный путь. Возле парковки, ноги подкосились, я осел на снег, и закрыл глаза. До города не смогу добраться, не хватит сил. Кто-то подбежал и взял за руку.

— Эй, парень, хреново тебе?

Это был один из сторожей, плотный, невысокий, мужчина, лет шестидесяти. В ответ я кивнул и потерял сознание.

Голова чуть кружилась, и чувствовал я себя неважно. Лёжа на скамейке, в сторожке, прислушивался к звукам из соседней комнаты. Плечо болело, и я приподнялся, чтобы поправить подушку.

— Ментов нужно вызвать. Огнестрел. Петрович. Ты сам не видел? Чтобы у нас из-за этого парня не было проблем. Могут и с работы погнать. С моими проблемами с женой, только искать новую работу. Она меня с костями сожрёт, выплюнет, не подавится.

Я посмотрел в маленькое окно, за которым шёл снег. Удивительная картина. Лежу на кладбище. В печке горят дрова, пахнет хвойным лесом. Как будто на даче, возле реки, приехал отдохнуть на выходные, и после трудной, утомительной дороги, и обильного застолья, не хочу вставать. Лень. Дверь тихонько открылась, и показалась кучерявая голова сторожа.

— Живой, паря? Оклемался?

— Ага, спасибо вам большое. Не стоит никого вызывать. Может, чаем напоите, да я пойду?

— Чего не напоить. Сейчас. Кто это тебя так?

— Один нехороший человек.

— Я перевязал тебя. Есть опыт. Работал на скорой, фельдшером. Насмотрелся всякого. Колотых, резаных ран. Пуля прошла навылет. Только мягкие ткани задела. Ты в рубашке родился. Мог Богу душу отдать.

— Мог, да видно рано ещё, к Богу в двери стучаться. Тихо здесь.

— Тихо. Правда. Сейчас хоронят редко, вот мы и маемся сутки. Меня дядя Коля зовут.

— Максим, очень приятно.

— Я это, Максим, ходил к могиле.

— Какой?

— К которой вели твои следы. Проверил. Никого нет.

— Вы ничего не напутали? Там должен лежать человек.

— Напутаешь тут. Как же. Кроме тебя, сегодня никто в ту сторону не ходил. Снег в крови, сигареты валялись, почти полная пачка. И никого.

Я призадумался. Значит, Игорь ушёл своими ногами. Или позвонил, браткам, и те приехали на помощь. Ну и ладно. Напившись горячего чая с мёдом, я оставил своим спасителям двести гривен, и вызвал такси. Деньги дядя Коля брать не хотел, и отмахивался.

— За хлеб, соль, дядя Коля, возьми. Не обижай.

Синий «Ланос», с шашечкой на крыше быстро довёз меня домой. Самочувствие оставляло желать лучшего. Но когда я залез под душ, и снял окровавленные бинты, то увидел, что рана затянулась, и покрылась тонкой корочкой. Мышцы болели, но не так, как прежде. Помывшись, вытащил аптечку, и принял несколько болеутоляющих таблеток, и залез под одеяло. Всё равно знобило, и, укрывшись, уснул. Приснилась Света. Мы с ней снова оказались в рейсовом автобусе, правда, ехали к морю. Отдыхать. Света смеялась, и была счастливой. На море, она плавала на матрасе, и неожиданно стала тонуть, звать на помощь. Я бегал по берегу, как умалишённый, и не мог зайти в воду. Как будто стояла стена, стеклянная, и не разбить, и не сдвинуть с места. Ко мне подошёл спасатель, и я ему от злости врезал по морде. За бездействие. Он неуклюже упал на песок, и сплюнул большой сгусток крови. И исчез. Во сне я понял, что Света в настоящем времени в беде, и нужно немедленно прорываться в прошлое.

Проснувшись, увидел, что за окном светает. И стал собираться. Перетянул бинтом плечо, на всякий случай, надел старенький свитер, и куртку, которую когда-то купил на блошином рынке. Вид у неё был не очень, зато, в прошлом, не будет привлекать внимание. Телефон оставил дома, и вышел в подъезд. Уборщица давно не убирала, и в подъезде стоял запах мочи, и не горел свет. Спустившись в потёмках, вышел на свежий, морозный воздух, и вздохнул полной грудью. Именно этого не хватает в квартирах. В многоэтажках. Чувства свободы. Толи дело частный дом, или та же дача. Всегда на воздухе, нет соседей, массы котов, и собак, наводнивших подвалы в домах. Животным понятное дело, некуда деваться, они ищут защиту, дом, еду, но и гадят, добросовестно, во всех углах.

До метро я шёл не спеша, по мягкому, пушистому снегу. Он мелодично скрипел, от тяжёлых ботинок, и тишина, дарила приятные мгновенья, как у мальчишки, перед первым свиданием. Волнение, щекотливое, и неповторимое. Глаза у меня блестели, я думал про Свету, и о том, что ей скажу, когда найду. Какие слова. Нежные, тёплые, ласковые? Безусловно! Ещё обязательно то, что она мне приснилась, на море.

Без приключений добрался к двери, и взялся за ручку. Сердце в груди отстукивало барабанную дробь, как в духовом оркестре барабанщик, на арене цирка, перед смертельным трюком акробатов, или животных. Опасность могла скрываться сразу за дверью, и я осторожно потянул её на себя. Никого. И только выглянул наружу, и сделал первый шаг, как тут же меня схватили и встряхнули двое крепких мужчин, в чёрных пальто.

— Попался голубчик! Давно мы тебя ждём.

— Кто вы такие, и что вам нужно?

Меня приподняли, и я болтал ногами в воздухе, как кукла.

— Вопросы твои останутся без ответа, — сказал один из них, с пышными, рыжими усами. Как это у тебя получается? Выходить из двери, которой не было, и тут она появилась? Мы здесь с утра топчемся и ничего не видели. Фокусник, не иначе. Эмиль Кио, настоящий. Вон идёт наш начальник, с ним побеседуешь. По душам.

К нам с пригорка спускался невысокий мужчина, в строгом, деловом пальто, шляпе, и лаковых туфлях. Шёл он медленно, уверенно, чеканя шаг как на параде, зная себе цену. Кто это такие, догадаться было не сложно. Только как они узнали про дверь? Что она находится именно здесь, а не в другом месте? Я не сопротивлялся, и смотрел прямо в глаза загадочному начальнику. Он подошёл и поднял указательным пальцем шляпу. Как в дешёвом, голливудском боевике гангстер. Затем расстегнул пальто, и вставил пальцы в маленькие карманчики жилетки.

— Похож, ничего не скажешь.

Он вытащил из внутреннего кармана пальто листок бумаги и развернул. Затем показал мне, и ухмыльнулся.

— Одно лицо, Максим, тебе так не кажется?

— Кто вы такие?

— Кто ты такой на самом деле? И откуда появился? Поставьте его на землю, и ведите, только осторожно.

И солдафоны бережно опустили меня на землю, и повели меня по узкой дорожке, крепко удерживая за локти. Вывели на людный проспект и усадили на пустовавшую скамейку. Двое уселись по бокам, плотно сжимая, их начальник подошёл вплотную и сказал: — Твоя девушка оказалась умнее, и всё нам о тебе рассказала.

— Если всё известно, и моя девушка призналась, в чём лично я сомневаюсь, тогда к чему этот маскарад?

— Мне хотелось от тебя услышать.

— Что именно?