Ночь Калашматов - Константин Костин

И я начал догадываться, почему.

Орду скагов мы встречали на подступах к городу, у северного въезда, откуда мы с потомком Великого Хана сравнительно недавно отправились на поиски Ямшаха, чтобы ему на том свете худо было.

Вечерело. На пустом шоссе мы стояли вчетвером — я, Калаш, Ашбаш и Шашан. Группа поддержки, на всякий случай, залегла неподалеку, вооруженная Калашматами и пулеметами, но, если Брагин не врал, а сейчас лгать было не в его интересах, даже собери мы все свое скромное войско — и то не выстояли бы против чертовой армии.

В правдивости слов старого боевого товарища я убедился очень скоро, когда на горизонте замаячили автомобильные фары. Их было столько, что, казалось, наступил рассвет!

— Ты уверен, что все будет хорошо? — спросил я Калаша.

— Не сомневайся, брат, — усмехнулся лидер восстания.

Хотелось бы верить. Глупо было бы вот так помереть из-за просчета инопланетянина.

На нас надвигалась армада самых разнообразных машин — джипы, пикапы, грузовики, даже несколько потрепанных броневиков, в основном — военного выпуска. Отдельно возвышался над мелочью охотничий монстр Хадаша, слепящий нас рядом прожекторов. И каждое транспортное средство было под завязку забито рогатыми. Вооруженными до зубов чертями.

По хорошему — разместить несколько пулеметных гнезд на склоне слева, установить десяток фугасов — и положить столько краснокожих, сколько хватит патронов. Но, блин, нет! Заветы предков и все такое. Калаш восстал исключительно против хана ханов, а не против всех скагов. Идиотские принципы, если вспомнить, сколько безвинной крови пролилось в чертовом мегаполисе.

Головной джип — квадратный, низкий и широкий, остановился в сотне метров от нас. Я рефлекторно положил ладонь на рукоять карабина и приготовился сигануть под откос, но борец за свободу толкнул меня плечом и я убрал зудящую руку в карман.

Из автомобиля вышли трое рогатых и зашагали к нам. Из них я знал только Бароша, двоих остальных… видел где-то, но лично знаком не был. Они переговаривались о чем-то, и, по мере приближения к нам, их спор лишь ужесточался.

— Сложите оружие, шанги, — произнес самый молодой них с кривой усмешкой. — И я обещаю, что ваша смерть будет быстрой.

— Тилис, Единый В Трех Ликах и тебя лишил разума, Танош? — рассмеялся Ашбаш. — Или ты не узнаешь Шашана?

— Я — жив, и при рогах, — произнес краснокожий, за чью голову была назначена самая большая награда в истории планеты и, кстати, получена мною. — Значит, Хадаш совершил винеш.

— Не совершил, — не совсем уверенно заявил второй. — Он же не успел жениться на Ямахе!

— А какая разница? — ответил Калаш. — Хадаш был с ней близок. А это — винеш. Законы предков требуют отсечения рогов Хадашу и смерти Ямахе.

— А ты откуда знаешь? — возмутился Танош. — Ты там был, все видел?

— Я был. И все было так, как сказал Калаш, — заверил я.

— Ты — шанг! Слово шуша стоит больше, чем твое!

— Он — не просто шанг, — проговорил молчавший до этого Барош. — Он — Шангшускаг. Я много сомневался в тебе, человек, — продолжил он, обращаясь ко мне. — Но то, что ты сейчас стоишь здесь и живой — говорит о том, что ты ниспослан нам самим Тилисом, Единым В Трех Ликах, в наказание за грехи скагов. Однако скажи мне одну вещь. Тогда, когда я у тебя спросил, ты ответил, что сам видел Шашана в Вашнадаше…

— Не говорил я такого, хан Барош, — улыбнулся я. — Я сказал, что для меня все скаги на одно лицо. Был он там, или не был — какая теперь разница? Вот он, стоит перед тобой. И не забывай, что сама Ямаха обозналась, признав голову своего мужа. Чего ты хочешь от человека?

— Вот! — вскричал Танош. — Видите? Ямаха обманула Хадаша! Винеш совершила она!

— Ой, перестань, — отмахнулся старик. — Скаг, которого обманула женщина, недостоин называться ни скагом, ни, тем более, ханом. Думаешь. Хадаш сам бы не признал Шашана? Шашан, ты много раз был на охоте с Хадашем?

— Очень много, — подтвердил инопланетянин. — Ты же сам знаешь…

— Знаю, — кивнул пожилой хан. — Я тоже там был. И я — не шанг. Я могу отличить одного скага от другого. Хадаш совершил винеш. И заслуживает кары, как велят заветы предков.

— Или старость, или Тилис, Единый В Трех Ликах, лишили тебя разума, хан, — процедил Танош. — Кому нужны твои заветы предков? Никто… слышишь меня? Никто уже не живет по заветам предков! Скаги живут по новым истинам!

Вместо ответа Барош выхватил нож и засадил его в шею инопланетянина по самую рукоять. Все произошло настолько быстро. Никак не ожидал от дряхлого черта такой скорости, точности и силы удара. Я нервно сглотнул, вспомнив, что едва не вызвал его на жимаскагаш. Кто первый умер — тот и проиграл.

Глаза генератора новаторских идей удивленно округлились, он попытался дотянуться до клинка, но потерял равновесие и рухнул на асфальт, брызгаясь кровью. Краснокожие, повылезавшие из машин, злобно завыли.

— Скаги всегда будут жить по заветам предков, — спокойно произнес старик, вытирая руку об свою одежду.

Третий черт дернулся к кобуре, но на него уже смотрели три ствола. Прикинув шансы, он поднял руки, разведя их в стороны.

— Я не могу пойти против Хадаша, — вздохнул Барош. — Я любил его, как сына. Но и мешать вам не в праве. Я забираю своих скагов и ухожу, а вы… делайте то, что велят заветы предков.

Старый хан, понурив голову, побрел обратно. Туда, где уже назревала куча мала. Третий участник переговоров, все еще демонстративно разведя руки, не решаясь повернуться к нам спиной, попятился следом.

— Вот теперь — прячемся, — прошептал Калаш. — Тут сейчас такая заваруха начнется…

И он не ошибся. Едва мы успели сигануть в канаву — протрещали первые выстрелы. Скаги мочили скагов. Те, кто хотел кончать нас, против тех, кто выступал за сохранение традиций. Я высунулся из укрытия, желая поддержать своих, но кто там разберет, в этой кутерьме, где свои, а где чужие?

Колонна техники шла очень плотно и так же стояла, бампер в бампер. Автоматы и пулеметы били практически в упор, кромсая рогатое мясо. Перестрелка закончилась очень быстро. Даже с пистолетом, оказавшись в ближнем бою, не нужны ни восемь патронов в магазине, ни, тем более — пятнадцать или двадцать. Три-четыре выстрела — и все. Дальше не в кого стрелять. Или некому.

Уже через две минуты звучали только одиночные выстрелы. Добивали раненных. Не важно, кто победил. Если наши сторонники — то хорошо. Если нет — пулеметчики из засады довершат начатое.

— Калаш! — крикнул кто-то. — Калаш, выходи! Мы с тобой!

Победили наши. Видимо, на то была воля Тилиса, Единого В Трех Ликах.

Чертова орда ворвалась в город. Для многих из них, судя по набедренным повязкам вместо нормальных штанов, спустившихся с самой Сигнальной горы, даже собственное отражение в стекле было в диковинку. Но, тем не менее, почти каждый был вооружен Калашматом.