Капитал. Полная квинтэссенция 3-х томов - Юлиан Борхардт

В то время, когда капиталистическое производство только еще возникало, нарождающаяся буржуазия применяла государственную власть, чтобы «регулировать» заработную плату, чтобы удлинять рабочий день и таким образом удерживать самого рабочего в нормальной зависимости от капитала. В этом – существенный момент так называемого первоначального накопления.

Класс наемных рабочих, возникший в последнюю половину XIV столетия, составлял тогда и в следующем столетии очень ничтожную часть народа; его положение находило себе сильную опору в самостоятельном крестьянском хозяйстве в деревне и цеховой организации в городах. Как в деревне, так и в городе хозяева и рабочие стояли социально близко друг к другу. Переменный элемент капитала сильно преобладал над постоянным его элементом. Вследствие этого спрос на наемный труд быстро возрастал при каждом накоплении капитала, а предложение наемного труда лишь медленно следовало за спросом.

Мы рассмотрели те насилия, при помощи которых были созданы поставленные вне закона пролетарии. Спрашивается теперь: откуда же возникли первоначально капиталисты? Ведь экспроприация сельского населения создает непосредственно лишь крупных земельных собственников. Что касается возникновения фермеров, то мы можем проследить его шаг за шагом, так как это медленный процесс, прокатывающийся через многие столетия.

В Англии первой формой фермера является сам крепостной bailiff (управляющий, бурмистр господского имени). Во второй половине XIV столетия на место bailiff'а становится фермер, которого лендлорд снабжает семенами, скотом и земледельческими орудиями. Положение его почти не отличается от положения крестьянина. Он только эксплуатирует больше наемного труда. Скоро он становятся «metayer», половником-арендатором. Он доставляет одну часть необходимого для земледелия капитала, лендлорд – другую. Валовой продукт разделяется между ними в пропорции, установленной контрактом. В Англии эта форма аренды быстро исчезает, уступая место фермеру в собственном смысле слова, который увеличивает свой собственный капитал, применяя наемных рабочих, и отдает лендлорду деньгами или натурой часть прибавочного продукта в качестве земельной ренты.

В течение XV в., пока труд независимых крестьян шел в их собственную пользу, а сельскохозяйственные рабочие наряду с наемным трудом вели самостоятельное хозяйство, уровень жизни фермера был так же не значителен, как и сфера его производства. Земледельческая революция, начавшаяся в последней трети XV в. и продолжавшаяся в течение почти всего XVI столетия (за исключением последних его десятилетий), обогащала фермера в такой же степени быстро, как разоряла сельское население. Разграбление общинных пастбищ и т. п. позволяет фермеру значительно увеличить количество своего скота почти без всяких издержек, между тем как применение большего количества скота в земледелии, а также продажа дают ему более высокую прибыль, и к тому же этот скот доставляет обильное удобрение для его земли.

В XVI столетии сюда присоединяется еще один решающе важный момент. В то время арендные договоры заключались на продолжительные сроки, нередко на 99 лет. Непрерывное падение стоимости благородных металлов, а следовательно, и денег было очень выгодно для фермеров. Оно, не говоря уже о других рассмотренных выше обстоятельствах, понижало заработную плату. Часть той суммы, на которую понижалась плата, превращалась в прибыль фермера. Непрерывное повышение цен на хлеб, шерсть, мясо – одним словом, на все земледельческие продукты – увеличивало денежный капитал фермера без всякого содействия с его стороны, между тем земельную ренту ему приходилось уплачивать на основе старых договоров, заключенных при прежней стоимости денег. Таким образом, он обобщался одновременно и за счет своих наемных рабочих, и за счет своего лендлорда. Нет поэтому ничего удивительного в том, что в Англии к концу XVI столетия образовался класс богатых для того времени «капиталистических фермеров».

Осуществлявшийся толчками, постоянно возобновлявшийся процесс экспроприации сельского населения и изгнания его с земли доставлял, как мы видели, городской промышленности все новые и новые массы пролетариев, стоящие совершенно вне всяких цеховых отношений. Разрежению самостоятельно хозяйствующего, независимого сельского населения соответствовало не только сгущение промышленного пролетариата. Земля, несмотря на уменьшение числа лиц, обрабатывающих ее, приносила теперь столько же или даже еще больше продукта, чем раньше, так как революция в отношениях земельной собственности сопровождалась улучшением методов обработки, расширением коопераций, концентрацией средств производства и т. д., и так как, с одной стороны, сельскохозяйственные наемные рабочие принуждались к более интенсивному труду, с другой стороны, все более и более сокращалась та область производства, в которой они работали на самих себя. Таким образом, вместе с освобождением части сельского населения освобождаются и его прежние средства существования. Оказавшийся между небом и землей крестьянин должен купить их стоимость у своего нового господина, промышленного капиталиста, в форме заработной платы. Туземный сырой материал, доставляемый для промышленности сельским хозяйством, постигла та же судьба, как и средства существования.

Представим себе, например, что часть вестфальских крестьян, которые во времена Фридриха II все занимались прядением льна, насильственно экспроприирована и прогнана с земли, в то время как оставшаяся их часть превращена в батраков крупных фермеров. Наряду с этим растут крупные льнопрядильные и ткацкие предприятия, в которых «освобожденные» от земли находят себе работу в качестве наемных рабочих. Лен имеет совершенно такой же вид, как раньше. Ни одно волокно его не изменилось, но в его материальное тело внедрилась теперь новая социальная душа. Он составляет теперь часть постоянного капитала владельца мануфактуры. Распределенный раньше между массой мелких производителей, которые сами выращивали его и выпрядали маленькими порциями, работая вместе со своими семействами, он теперь сосредоточен в руках одного капиталиста, который заставляет других людей ткать и прясть на себя. Добавочный труд, расходуемый в льнопрядильне, раньше реализовывался в виде добавочного дохода бесчисленных крестьянских семейств а также – во времена Фридриха II – в виде налогов. Теперь он реализуется в виде прибыли немногих капиталистов. Прялки и ткацкие станки, разбросанные прежде по деревням, теперь сосредоточиваются в немногих больших рабочих казармах, подобно самим рабочим и сырому материалу. И прялки, и ткацкие станки, и сырой материал из средств, обеспечивающих независимое существование прядильщиков и ткачей, превращаются в средства, обеспечивающие господство над прядильщиками и ткачами и высасывание из них неоплаченного труда. По внешнему виду крупных мануфактур, точно так же как и крупных ферм, отнюдь нельзя сказать, что они образовались из соединения многих мелких производственных единиц, при помощи экспроприации многих мелких независимых производителей.

Экспроприация и изгнание с места части сельского населения не только освобождают вместе с рабочими также и средства их существования и труда, но и создают в то же время внутренний рынок.