Роман в социальных сетях - Иван Зорин

Олег Держикрач навел мышью на пост «Иннокентия Скородум».

«Общественное устройство, как смерть, его можно обсуждать, можно видоизменять, можно принимать или нет, но поделать с ним ничего нельзя. Нам остается лишь перебирать виды казни. Левые знамена прикрывают корысть ничуть не хуже правых идей, а благо нации, если о нем вообще можно говорить, зависит скорее от нравственности правителя, чем от его политических взглядов».

— Обрати внимание, как он завелся, когда ему ничего не ответили. Не привык оставаться без отзывов. Но в группе нет заказных рецензий, и он прокомментировал сам.

«Демократия уповает на выборы. Но все политики принадлежат к узкому слою, корпорации, которая не имеет никакого отношения к толще народа. А его громада живет своей жизнью, которую нельзя ни устроить, ни перевернуть. Есть китайская притча. Будучи в императорском дворце, учитель сказал:

«Опытный врач не вмешивается в течение болезни, предоставляя организму самому бороться с ней. Он лишь следит за процессом исцеления. В случае выздоровления он пожинает лавры, в случае смерти, забрав причитающуюся плату, торопливо покидает родственников, принося соболезнования.

Неопытный же врач пробует различные лекарства, порошки и чудодейственные мази. Он мучает больного постоянными притираниями, переворачивая в постели, пускает ему кровь.

И только вредит.

Так же и опытный правитель предоставляет подданных самим себе, оставляя за ними полную свободу. Он лишь наблюдает, поощряя едва наметившиеся движения, не вмешиваясь в устоявшийся ход вещей. Достижения он по праву ставит себе в заслугу, неудачи списывает на волю богов. В случае общественной катастрофы он благоразумно уходит в отставку, проедая вдали от родины накопленные средства.

Неопытный же правитель в своём стремлении улучшить мир принимает самые энергичные меры, лезет из кожи вон, пытаясь повернуть вспять глубинное течение истории.

И только всё ухудшает».

Это понравилось «Зинаиде Пчель» и «Сидору Куляш».

— Забавная история, правда? — разминая длинными пальцами сигарету, сказал Олег Держикрач. — Она говорит, конечно, больше об «Иннокентии Скородум». Как и комментарии.

«Ульяна Гроховец»:

«Жесть! Сам придумал?»

«Нет, Чао Гунь в восьмом веке. А дальше он рассуждает об истории: «Считать, что известные правители определили ее движение, все равно, что предполагать, будто шляпа указывает нам дорогу, а ее перемена говорит о наших мыслях».

Дама с @»:

«От ваших проповедей скулы сводит!»

«Афанасий Голохват»:

«А другой китаец сказал чтобы найти новый путь надо уйти со старой дороги».

«Сидор Куляш»:

«И путь этот на Запад»

«Иннокентий Скородум»:

«А что Запад? Будто там знают, зачем живут».

«Зинаида Пчель»:

«Не знают зачем, зато знают как».

— Мертвые артефакты, — выпустил дым через волосатые ноздри Олег Держикрач. — Так могли писать и сто лет назад. И двести. Будто говорят между собой идеи, а не личности. А вот эти признания тролля «Последняя инстанция»:

«Старость — это когда все силы уходят на поддержание организма, когда не успеваешь ставить на нем заплаты, а волю приходится собирать в кулак, чтобы стойко, без стонов переносить его постепенное разрушение, когда простейшие вещи, такие как выпить бутылку вина или переспать с женщиной, вырастают в проблему, когда безрезультатное сидение на стульчаке приносит неимоверные муки, заслонив все остальное, а кишечник, мочевой пузырь и желудок ставят в унизительную зависимость».

— Узнаю льва по когтям! — насмешливо сказала Вера Павловна. — Наверняка это старый зануда «Иннокентий Скородум».

— А вот и нет, дорогая, это я.

Вера Павловна посмотрела на мужа другими глазами, будто увидела в первый раз. А потом неожиданно улыбнулась:

— Говорю же, не зря ты все это затеял, откуда бы я узнала, что ты уже старичок?

Олег Держикрач улыбнулся.

— А писатель по-своему честен. Вот, обрати внимание.

«Иннокентий Скородум»:

«Я всю жизнь провозился с книгами, сначала их читал, потом писал. А может, следовало наоборот? Я писал о жизни, и никогда о смерти. Я думал: «Раз ее не избежать, закроем глаза!» Но значит, я не писал и о жизни!»

— Может быть впервые, он попробовал быть искренним, а как его кусают!

«Дама с @»

«Какая трагедия! В детской литературе себя не пробовал?»

«Сидор Куляш».

«Конечно, жизнь отвлекает от смерти, и есть шанс, что смерть также отвлечет от жизни».

Он прицепил издевательский смайлик.

— Слушай, они все сумасшедшие! — всплеснула руками Вера Павловна. — От них за версту несет безумием!

— Это было бы еще ничего! Если понимаешь, что безумен, значит, еще жив. Но мне кажется, половина из них мертвые клоны. Например, Афанасий Голохват с его социологическим поносом и пренебрежением к грамматике.

— И чей он клон?

— Сидора Куляша. Его второе «я», компенсирующее социальную зависимость. Нельзя же всерьез представить, что ему нравится его работа на телевидении. Он не настолько самоуверен, чтобы игнорировать отношение к себе в группе, вот и появляется на сцене «Афанасий Голохват», который пишет, посмотри:

«Покажи по телевизору обезьяну и на улице у нее станут брать автографы вот где мы живем кругом одноклеточные утрамбованные информационным катком зомби с оштукатуренным сознанием и психологией комнатных собачек».

«Олег Держикрач»:

«И волчьей хваткой».

— А ты у меня остроумная, — повернулся к жене Олег Держикрач. — Я бы так не нашелся.

Вера Павловна покраснела.

— И все же странное впечатление оставляет наша переписка. Посмотри, как все связано, прямо божественный промысел!

— Что ты имеешь в виду?

— Ну как же, не напиши «Модест Одинаров» про свой случай с собачником, не появился бы и «Раскольников». Он оставил первый комментарий под сообщением «Модеста Одинарова». И не было бы его провокационного розыгрыша, так шокировавшего всех.

— Уверен, что розыгрыша?

— Убежден! А уже позже в группе появился Афанасий Голохват, почувствовавший в «Раскольникове» родственную душу. Если допустить все же, что это отдельный человек, а не клон Сидора Куляша. Видишь, одно загадочным образом цепляет другое.

— Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется.

— Мы никогда не узнаем и как оно отозвалось.

— В каждом сердце по-своему. А сколько их в группе!

— А знаешь, мне иногда кажется, что это один человек. — Олег Держикрач опять посмотрел на жену, точно оценивая, не примут ли его за сумасшедшего. — Как и по свету бродит один вечный Адам, под разными именами.